Вне подозрений - Сабин Дюран (2017)

Марте же все нипочем, и она громко топает вниз по лестнице. Мне слышно, как она ходит по кабинету Филиппа – приглушенные звуки, шипение распыляемого баллончика с «Пронто», плеск воды, шлепки шваброй.

Пока няня возится внизу, я звоню миссис Мэттьюз, маме Иззи. Она ухитряется выразить мне сочувствие по поводу переделки, в которую я попала, и при этом дать понять, что жутко напугана тем, что она сама невольно оказалась втянута в мои дела. Но меня настолько переполняет благодарность, что я просто не обращаю на эту двусмысленность внимания. Миссис Мэттьюз зовет к телефону Милли. Я слышу в трубке быстрый топот дочкиных ножек, потом пыхтение – и моя душа поет от счастья. Милли совершенно такая же, как обычно, словно и не было вчерашнего утра – жизнерадостная, веселая, щебечущая. У них был тест по правописанию, и она набрала двадцать один балл из пятидесяти, но «это хорошо, мам, у Софии вообще только пятнадцать!» У Иззи – двухэтажная кровать.

– А внизу знаешь что? Совсем даже не другая кровать! Угадай! Стол!

Она спрашивает, вернулся ли папа.

– Нет, солнышко, еще не вернулся.

– Бедный наш папочка-трудяга… – с ласковой снисходительностью вздыхает она.

– Я люблю тебя, доченька…

В ответ раздается громкий недовольный вздох. И даже это выражение досады для меня звучит так сладко, так успокаивающе – настоящий лечебный бальзам на израненную душу…

Я застилаю чистые простыни. Прохладные и гладкие, благоухающие ароматом свежевыстиранного белья, они кажутся мне безликими и чужими. Выуживаю из шкафа рубашку Филиппа, заворачиваю в нее свою подушку – и вдыхаю его запах. Скажете – глупость? Да, знаю…

Совсем скоро Филипп проснется – в 23 часа по нашему времени в Сингапуре наступит раннее утро. И сразу же мне перезвонит.

Устраиваюсь поудобнее в кровати и жду…

Пятница

Ночью идет дождь – за окном шелестит, редкие капли стекают по дымоходу и с тихим стуком падают на горку фальшивого угля в камине. Окно прикрыто не полностью, и сквозь щель в комнату просачивается ветер… шевелит пододеяльник, ползет по коже…

Я закрываю глаза. И сразу же появляется лицо. Лицо Ани Дудек – затянувшая зрачки молочная пелена… вывалившийся язык… полосы и сине-багровые царапины на шее… Я в полудреме… Она цепляется за меня руками, впивается ногтями в тело… Жуткий зуд – словно под кожей мечутся, рыщут какие-то крошечные твари… целый выводок пауков… Я чешусь, царапаюсь – и просыпаюсь.

Сквозь планки закрытых ставен – не буду их открывать! – в комнату проникает немного света, он ложится треугольными бликами на пол и стены, помогает мне одеться. Спускаюсь в кухню. Завтрак – мюсли – заканчивается быстро. Встаю из-за стола, озираюсь. Филипп не позвонил. Может, проснувшись, он не увидел моего сообщения, а позже уже побоялся разбудить… Он скоро позвонит. Совсем скоро, я уверена.

В примыкающих к нашему дому садах растут грабы и еще какие-то высокие деревья, они загораживают нижние окна соседних особняков. Но вот с верхних этажей… Оттуда можно разглядеть мою кухню. Как-то раз я видела в соседском окне мужчину – неясные очертания голого торса, расплывчатое пятно плоти, черно-белая картинка, бледная клякса на темном фоне… Стена нашей кухни – одно сплошное стекло. Как там объяснял свою идею архитектор? «Впустите сад прямо в кухню»? Да ну его, этот сад! Закажу жалюзи!