Чужой мир - Ксения Власова (2020)

– Она сделала свой выбор. – Я, заледенев, смотрела на Алекса и не понимала, о чем он говорит. В груди разрывалось на части и кровоточило истерзанное сердце. Видимо, это отразилось на лице, возможно, я побледнела, потому что братец поторопился продолжить: – Майя, она предала тебя. Она знала, что своим звонком поставит тебя под удар, понимала, что тебя похитят, но все равно сделала это.

– Она переживала за своего парня! Ее поставили перед нереальным выбором: моя жизнь или жизнь Макса. Наверное, пообещали, что мне не сделают ничего плохого.

– По статистике…

– Как бы ты поступил на ее месте?! – Я просто захлебывалась. Злость, боль, обида и непонимание душили, вырываясь наружу беззвучными слезами.

– Я бы не предал друга. По статистике заложников не возвращают в девяносто девяти процентов случаев. На тот момент, когда эрийцы связались с Лиди, Макс был уже мертв. Она ничем не могла ему помочь, но в ее силах было навредить тебе.

– Ты просто бездушная машина… – Я не слушала Алекса, в ушах звенела его фраза о статистике. – Все время подсчитываешь вероятности! Кто, кроме тебя, станет думать о статистике в момент, когда близкому человеку плохо?

– Любой разумный индивид, – отбрил Алекс. – Майя, успокойся и постарайся понять…

– Ненавижу! – Меня уже трясло. – Ты отпустил ее, отправил на верную смерть…

– Да! – сорвался Алекс. – И знаешь почему? Потому что идет война. Я не могу покрывать предателей, пусть даже тех, кто совершил преступление по глупости. Сейчас не время для всепрощения. Мои люди должны знать, что верность поощряется, а трусость наказывается. Все просто, понимаешь?

Я хватала ртом воздух, легкие разрывало. Наверное, именно так ощущают себя рыбы, лишенные родной среды.

Перед внутренним взором стояла Лиди. Веселая, искрометная, неунывающая. В карих глазах сверкает ирония, каштановая челка падает на лоб, большой рот кривится – она сдерживает смех. Она часто смеялась. Говорила, что пока улыбаться не запретят законом, она будет это делать.

Лиди….

Неунывающая девочка, похожая на пони, с которой я дружила почти десять лет. Девочка, ставшая мне сестрой. Девочка, всегда выбиравшая мою сторону.

Лиди…

– Я ненавижу тебя, Алекс. – Меня еще продолжало трясти, но слез больше не было. Голос почти не дрожал. – Тебя, твою политику, твои игры и непонятные мне законы морали.

– Майя…

– Не хочу больше иметь ничего общего с тобой. Никогда не прощу тебя.

– Майя!

Я нажала на отбой и с силой запустила нетбуком в стену. Тот, жалобно звякнул, впечатался в препятствие, но, кажется, остался цел. Вещи Алекса, видимо, перенимали манеру поведения хозяина – выживали при любых обстоятельствах.

В отличие от обычных людей…

Я опустилась на пол и свернулась в позу эмбриона. Тело сотрясала дрожь, но это было неважно. Крепко зажмурившись, я уткнулась лицом в коленки и просто ждала. Ждала, когда режущая боль отступит. Я знала, придется набраться терпения, но рано или поздно станет легче.

Хотя бы настолько, чтобы вдох не казался глотком расплавленного олова.

✽✽✽

Я, следуя рекомендациям врача, провела в постели два дня. Боль в ноге отпустила быстро, но сил встать все равно не было – душевные раны затягивались гораздо хуже телесных. Как ребенок, захлебывающийся в собственном крике, я полностью погрузилась в то глухое одиночество, называемое пустотой, и даже нашла в нем какое-то изматывающее удовольствие. В таком состоянии чувство потери не грызло, а лишь покусывало: с ним можно было ужиться.