Чужая беременная - Мила Ваниль (2020)

— Это ты чего хотел, как лучше? — Маша отложила скалку. — Нервы мне помотать?

— Думал, приеду вечером, переночую у тебя, чтобы завтра с утра к врачу отвезти. А машина сломалась, едва с трассы съехал. Я ее в лесу бросил, возле деревни. Не факт, что к утру ее не сопрут. Так что я не знаю, как повезу тебя завтра в город и как выберусь отсюда.

— Бедняжка… — скривилась она.

— Раньше, Машуля, ты добрее была, — упрекнул ее Толик.

— Раньше ты кобелем не был, — отрезала она. И, заметив, как он закатил глаза, добавила: — Был? Всегда был, да?

Толик молчал, а она чихнула, высморкалась и засмеялась:

— Правда, был.

— Маш, давай я тебе легкие послушаю. — Толик встал и потянулся к сумке, которую оставил у порога. — Что-то я совсем… О самом главном и забыл.

— А что главное?

— Твое здоровье. А потом можем поговорить, как взрослые люди. Если хочешь, конечно.

Когда он успел запереть дверь? Маша и не заметила. В конце концов, отбиваться от врачебной помощи в ее положении — непозволительная глупость. Миша, конечно, помогает, но определить, есть ли воспаление легких, к примеру, не может.

Пришлось приглашать Толика в комнату. И, как назло, именно он оказался на кухне, когда пришел Михаил. За ложкой отправился, чтобы горло посмотреть.

Маша злилась на Толика, но демонстративно позвать Михаила на ужин — это втянуть его в семейный скандал, поставить в неловкое положение. Он такого не заслужил. Выгнать Толика взашей… А куда его выгонишь? В лес? Это негуманно. Из них двоих именно Михаил способен понять и простить. Только захочет ли…

Толик порадовал хотя бы тем, что ничего опасного для малыша в Машиной простуде не нашел.

— В легких все чисто, — сообщил он. — И на вирусную инфекцию не похоже. Холодного напилась?

— И холодного, и ноги промочила, — призналась Маша.

— Думаю, завтра тебе врач то же самое скажет. М-м-м… — он задумался. — Если мы до него доберемся. Тут в деревне умельцы, способные починить машину, есть?

— Не знаю. Надо у Василисы спросить.

— А отчего не у соседа Михаила? — съязвил Толик. — Или он только по молоку специалист?

— Знаешь, что! — С нее, пожалуй, хватит. — Оставь его в покое! Это гадко, валить с больной головы на здоровую. Да, сосед мне помогает. У него дочка такая же, как я, и тоже беременная. Мне и Василиса помогает, жена местного участкового. Ее ты в чем подозревать будешь?

Она закашлялась, и Толик вдруг шагнул к ней и обнял за плечи.

— Маш, перестань. Ну прости, я — дурак. Маш, я ревную.

— О-о-о… — Она оттолкнула его. — Ты определился бы, ревнуешь или мечтаешь о том, чтобы я переспала с соседом, чтобы нивелировать твое чувство вины.

— И то, и другое, Машуля. И ревную, и надеюсь, что ты сможешь понять, что по-настоящему я тебе не изменял.

— Это было понарошку? — Она горько засмеялась. — Или во сне? Или это был не ты? Раздвоение личности — непозволительная роскошь для хирурга.

— Это был я. И ты видела то, что видела. — Толик опустился на кровать. — Маш, присядь, не маячь. — И продолжил, когда она послушалась: — Я не хотел, чтобы ты когда-нибудь узнала. Другие женщины ничего для меня не значат. Ты моя жена, никто другой мне не нужен. Я рад, что у нас будет ребенок.

— Мужчины полигамны, да? — усмехнулась Маша. — Прости, мне тяжело это понять. Принять — и того тяжелее. Я, знаешь ли, верю в любовь и верность.

— Маша, давай без лирики, начистоту. Тебе со мной было плохо? Я обижал тебя? Был плохим мужем?

— Нет, — вынужденно признала Маша. — Мне с тобой было хорошо, даже удобно.

— И мне, между прочим, тоже. Если тебе чего-то не хватало — скажи, я постараюсь исполнить любую твою прихоть. Любовь — это для юных мальчиков и девочек, это они верят в любовь и считают ее романтическим чувством.

— А на самом деле это всего лишь биохимия, да?