Инквизитор - Борис Конофальский (2018)

— Ты да Сыч, — усмехался Волков.

— Говорю же, живот у меня скрутило, — виновато продолжал Фриц Ламме.

— Я видел, как ты облегчаться и кинулся задом в дверь, — заметил солдат Сычу.

— Экселенц, я десятка не робкого, но что касается ведьм, то уж тут я против них… — Фриц Ламме развел руками, показывая свое бессилие. — И ничего я не облегчился, просто на воздух вышел.

Он стал ворошить ведьмин хлам по углам, светя себе пучком горевшей травы как факелом.

— А что ты ищешь? — спросил Еган.

— Ну, надо поглядеть, что тут у нее есть, может бумаги. Может чернила. Может она письма писала. Ну, или еще что.

— А что еще то? — не отставал от него Еган чувствуя, что Сыч что то не договаривет…

— Да мало ли… Золотишко может быть.

— Золотишко? У нее? — Еган сомневался, но страх у него уже прошел, и он тоже стал копаться в хламе тем не менее приговаривая. — Золотишко! Да ты глянь, как она живет. Рвань да гниль.

— Вот именно, — сказал Сыч, беря новый пучок травы со стены. — Девок от бремени избавляла, яды да отвары делала, сглазы, привороты делала — все денег стоит. За все ей деньгу несли, а жила она, — он обвел лачугу рукой, — видишь, как зверь дикий. Так, где деньга? Закопана где то здесь, бери огонь и ищи.

— Делай, как Сыч говорит, — сказал солдат, в очередной раз, подумав, что с Сычом ему повезло.

Но и без его указаний, слова Сыча произвели на Егана впечатление, он тоже зажег пучок травы начал искать.

— Давай-давай, — подбадривал его солдат, и сам потихоньку ковыряясь в горе мусора стилетом, что бы не пачкать рук, — найдешь бумаги или деньги — награжу.

Забылся и присел на корточки, и ему опять скрутило ногу. Он скривился и тут Сыч вдруг сказал:

— Тихо!

Все замерли.

— Слышали?

— Нет, — ответил Еган, — а чего?

Солдат встал и помотал головой, он тоже ничего не слышал.

— Показалось что ли, — сказал Сыч.

И тут же снова напрягся:

— Тихо, а сейчас слышали? Из угла, — он указал на угол.

— Да ничего мы не слышим, — сказал Еган.

— Да нет, точно звал кто-то, — сказал Сыч и полез в угол.

Отшвырнул корзину, разбросал какие-то гнилые тряпки, а под ними нашел старую, криво сбитую крышку, поднял ее:

— Лаз тут, — сообщил он, — в подпол. А я слышу, вроде зовет кто-то. — Повернулся к Егану и добавил: — лампу давай.

Волков и Еган подошли поближе и увидели лаз в земляном полу, чуть посветили и увидели лестницу, ведущую вниз.

— Эй! — заорал Сыч в яму. — Есть там кто?

— Я тут! — Донесся из-под пола приглушенный детский голос.

— Сюда ползи, сможешь вылезти?

— Смогу, вы только свет не гасите, — донеслось снизу.

Вскоре на лестнице появились детские руки, а потом и белокурая голова девочки лет двенадцати-тринадцати. Сыч помог ей вылезти и спросил:

— Та-ак, и кто ты?

— Я Марта, — сказала девочка, — с мельницы.

— И что же ты, Марта с мельницы, делала в подполе?

— Не знаю, сидела видать там.

— Сидела? А кто тебя туда посадил?

— Никто, — вдруг сказала девочка. — Не знаю, кто. Мамка меня послала за хворостом, а я пошла к лесу, собирала хворост, а потом увидела нашу ведьму.

— И что? Она тебя схватила? — спросил Еган.

— Нет. Она меня позвала и начала что-то говорить, а сама стала пальцем перед глазами водить. Вот так, — она показала, как водила пальцем ведьма.

— А что она тебе говорила?

— Не помню. «Бур-бур-бур» сказала и ноготь свой желтый стала показывать.

— Ну, а дальше что было? — спросил Еган.

— Не помню, — ответила девочка. — Помню только то, что платье уже мокрое, и сижу в темноте на земле. Я стала звать людей, долго звала, а потом вы огоньком посветили.

Сыч поглядел на солдата:

— Экслеленц, надо будет ведьму попытать, зачем ей деваха.

— Я слыхал, что ведьмы детей жрут, — сказал Еган.