Инквизитор - Борис Конофальский (2018)

Волков дал знак сержанту, и тот все понял. Без разговоров, он врезал Соллону под ребра, тот скривился и сел. Этот удар вызвал бурю ликования среди стоящих у входа мужиков. Селянам нравилось, что кровопийцу управляющего бьют, как простого мужика, а бухгалтер тем временем продолжал читать:

— Аудиторы пересчитали свиней, коз, гусей, овец, кур и уток…

Казалось, всему этому не будет конца. Волков то и дело косился на барона, дабы убедиться, не заснул ли тот, но барон сидел, насупившись, не спал, слушал. А солдат сам начал тереть глаза, когда нудный бухгалтер дошел до мельниц, и он удивился, когда услышал:

— …подведя баланс всего вышеперечисленного, комиссия постановила, что в добрый год имения, все хозяйство в совокупности, может и должно давать доход от ста семидесяти до двухсот талеров, а в худой год от ста двадцати до ста шестидесяти. Комиссия считает, что управляющий Саллон Эммануэль и его дружки ежегодно уворовывали у своего сеньора от сорока до семидесяти талеров. На этом все.

Бухгалтер Виллем хотел сесть, но не успел.

— Ложь! — заорал Соллон, опять вскакивая. — Все ложь! Ложь! Ложь! Ложь!

— Зачем же ложь? Вот вам все цифры и все подписи, — бухгалтер показал Соллону пачку бумаг. — А вот бухгалтерские подсчеты и обоснования. — Он показал другую пачку бумаг. — А вот показания мужиков, — он потряс в воздухе третьей пачкой бумаг. — Никакой лжи тут нет, господин Соллон. Все комиссионеры считают, что вы вор.

— Лжецы! — заорал Соллон. — Все придумано! Все ваши расчеты ложны, а показания — подделка. Вы все куплены!

— И кем же мы куплены? — искренно удивился магистр Кранц.

— А вон им! — Бывший управляющий указал на коннетабля. — Им! Он уже и управляющего из вашей шайки назначил!

— Смиритесь, Соллон, вы пойманы и разоблачены. Ваш сеньор вам не доверяет, а мужики вас ненавидят. Вы вор, господин Соллон, и ваш сеньор сейчас вынесет вам приговор.

— Нет-нет! — снова заорал бывший управляющий. — Я требую настоящего суда, а не этого балагана!

— Что вы себе позволяете?! — вдруг заорал барон и вскочил. — Мой суд вы считаете балаганом?! Вы мерзавец и вор!

— Я требую суда ландфогта! Пусть меня судит ландфогт!

— Это не обязательно, — спокойно заметил нотариус Деркшнайдер. — Согласно эдикту принца Карла, курфюрста славной земли Ребенрее, да продлит Господь его дни, добрый барон фон Рютте рукой своей давал хлеб вам, а значит, был вам сеньором, то есть и судить он вас может сам, не отдавая вас под суд доброго графа и ландфогта местного, Леопольда вон Шлоссера.

Сказано это было негромко и спокойно, но это тихое спокойствие убило Соллона, он устало опустился на лавку, уставился в пол под ноги. Он проиграл, он сдался и сгорбился.

— Итак, господин барон, — продолжал магистр Кранц, — принимаете ли вы нашу работу и будете ли вы выносить вердикт по поводу своих людишек, что обворовывали вас? Если да, то ваше решение мы оформим юридически, как решение судебное. Прямо сейчас.

Волков встал и зашел с правой стороны от кресла барона, стоял за его спиной, ждал.

— Ну? — спросил барон у него тихо. — Что с ним делать?

Волков произнес только одно слово:

— Виселица.

— Помилосердствуйте, я с ним за одним столом столько лет просидел.

— Вы сидели за одним столом с крысой. В одной из рот, в которой я служил, такую же крысу, которая обворовывала своих друзей, резали на куски, причем резали так, чтобы не сдох стразу.

— Может, обойдемся кнутом и клеймом?

— Ну, ежели желаете, чтобы следующий управляющий вас обворовывал точно также, можете быть милосердным.

— И все-таки…

— Не забывайте: он еще хотел отравить меня, а отравил мальчишку.

— Я понял, понял, — барон встал нехотя, глянул на Волкова, который неотрывно смотрел на него и произнес. — Соллон, вы сидели за моим столом и брали на руки моего сына, и называли меня другом, а сами воровали у меня.