Мощи святого Леопольда - Борис Конофальский (2019)

— Ага, — отвечал слуга, обвязываясь веревкой.

Конец веревки скинули монахам и Сычу, а Еган стал спускаться по стене. Потом ему, так же, на веревке, спустили тюк с серебром, и кавалер скинул лопату. Еган с трудом взвалил себе на плечо тюк, и пошел к кустам. Вскоре скрылся в них.

Еган ковырял землю в кустах, монахи и Сыч терпеливо ждали внизу, а Волков с арбалетом в одной руке и с болтом в другой со стены приглядывал за Еганом, вернее, он оглядывал округу, выискивая людей, которые могли увидать или помешать Егану. Но вокруг было пустынно, не было ни одной живой души, ничто не двигалось, ничто не шевелилось.

Наконец, Еган закончил свое дело. Подошел к стене, обвязал себя веревкой и крикнул:

— Ну, тяните!

Монахи и Сыч, стоявшие по другую сторону стены, ухватились за веревку, потянули.

Еган был мужик крепкий, пудов на шесть, да кольчуга на нем. А стена была в двадцать локтей высотой. Дело было непростое. Монахи и Сыч пыхтели, старались, Еган как мог помогал, цеплялся, за стену, но ему лопата мешала. Волков стал помогать одной рукой. Второй, левой, он не решался браться, она у него была нездорова. Не чувствовал он силы в ней. Кавалер стал лицом к городу и подтягивал веревку. И случайно, краем глаза, увидал вдалеке, меж хлипких хибар, по проулку, прошмыгнул кто-то. Волков бросил веревку, стал вглядываться. Но ничего не видал более. Только уныние пустынных улиц да убогие хибары, и ничего не двигалось там больше. Лишь один дом среди хибар и развалюх выделялся. Был крепок и двухэтажен, и еще вокруг него был двор с забором. Небольшой, но двор. В этом районе, никто себе такой роскоши позволить не мог. И именно в этом дворе и видел кавалер движение.

Прилетела лопата, звякнув о камни стены:

— Господин, подсобите, — тянул руку Еган.

Волков затянул его на стену. А сам опять уставился на тот дом.

— Кусты заприметили? Найдем их?

— Найдем, они напротив башни, — говорил слуга, снимая с себя веревку. — А в кустах не заблудимся, я там камень положил, как вы велели.

Волков не слушал, он продолжал смотреть на дом.

— Чего вы там разглядываете? — спросил Еган.

— В том доме… кажется, шевелился кто-то, во дворе.

— Ну, чумной, там, может, какой, не помер еще, Бог с ним, господин.

— Надо глянуть будет, кто это, боюсь, видел он нас. Мы тут как на ладони.

— Господин, вот неугомонная вы душа, ну даже ежели и видал нас кто, разве он подумает, что мы тут деньги прячем. Он либо и сам напуган.

— А что, по-твоему, люди в тюках могут через стену чумного города переваливать, как не деньгу? Нет, именно так он и подумал. Уедем, а он пойдет место смотреть, а там земля сырая в кустах. Пойдем, глянем, кто это.

— Да уж, пойдем, — согласился Еган, — а то вы покоя не найдете, и мне не дадите.

Они спустились со стены, сели на лошадей и поехали. Сычу и монахам ничего не говорили, просто, когда было нужно, Волков свернул в проулок, что вел к большому дому.

Тут было еще тише, чем везде. Ну, Волкову так казалось. А мертвецов еще больше, почти у каждого дома лежал мертвец. Большинство были уже старые, костяки обтянутые кожей.

— Видно, чума отсюда пошла, — сказал отец Семион.

— Чума всегда начинается в районах порта и в районах, где живет голытьба, — произнес брат Ипполит. — Нобилей она ест в последнюю очередь.

Больше никто ничего не говорил, не до разговоров было, уж больно тяжкие тут были места.

Вскоре они повернули на улицу и остановились, вынуждены были остановиться. По дороге, что вела к воротам двухэтажного дома, нельзя было ехать. Лошади сами встали, не смея идти дальше.

— Святая Матерь Божья, — проговорил Сыч, осеняя себя святым знамением.