Мощи святого Леопольда - Борис Конофальский (2019)

— Да, что под руку попалось — то и взял, все равно сгорит, — говорил Сыч, привязывая куль, он усмехался озорно глядя на солдата, — не боись, дам и вам чего-нибудь, хоть вы тут и прохлаждались, а я всю работу делал.

Волков молчал, ожидая, что Сыч сам все расскажет, но тот не торопился, и кавалер не выдержал:

— Так ты сделал то, зачем мы сюда приехали?

— А как же, — отвечал Фриц Ламме, привязав тюк и садясь на лошадь, — сделал все как надо, чуете? Дымком уже потянуло. Занимается огонек.

Волков почувствовал запах дыма и увидал на рукаве Сыча пятна:

— А кто там шумел?

— Да старикашка, какой то малахольный, сторож вроде, я как ставень на окне сломал так он на меня и кинулся с ножом.

— Ты его убил?

— Да Бог его знает, может и так, — беззаботно отвечал Сыч тихо, чтоб солдаты не слыхали.

А огонь тем временем разгорался и был уже такой, что над забором виднелись языки пламени, пока что редкие и дым пополз из-за забора по улице. Дело было сделано.

— Поехали, — сказал кавалер глядя на клубы дыма, поднимающиеся из-за забора.

— Экселенц.

— Что?

— А синагогу жечь не надобно?

— За нее не заплачено.

Глава четырнадцатая

Та подвода, которую кавалер велел отдать еретикам, ничего бы не решила. В арсенале и лагере Ливенбаха было всего столько, что ни за один, ни за два раза даже на оставшихся одиннадцати подводах привезти все не получилось бы. Когда кавалер с Сычом вернулись к арсеналу, Пруфф только один раз съездил в лагерь и теперь снова грузил седла, фураж для лошадей, латы и оружие, мешки и бочки с едой, и многое другое.

— Пруфф, пушки не отвезли, а бобы и сало грузите, — ворчал кавалер.

— Мы и пушки заберем, — заверил его капитан.

— День к вечеру пошел, успеете все до ночи перевезти?

— Не знаю, трофеев много.

— Тогда займитесь пушками, и порохом, а не салом.

— Как пожелаете, господин кавалер, — сказал капитан.

Волкова, конечно, волновали пушки, но еще больше его волновал бочонок с серебром, который сторожил Еган.

Люди Пруффа стали выкатывать пушки из арсенала, стали таскать бочонки с ядрами, порохом, картечью. Ставить их на подводы. Волков следил за этим, не слезая с коня. И успокоился только тогда, когда бочонок с картечью и серебром Еган и солдаты взгромоздили на подводу. И сам уселся радом с бочонком. И не собирался отходить от него. Когда подвода тронулась, кавалер ехал рядом до самого винного двора.

Как и полагал кавалер, вывезти все дотемна не получилось. Много осталось в арсенале, и седел, и болтов к арбалетам, и пик, и сбруй и еще Бог знает чего. Все стоило денег, а пока солдаты Пруффа от души пили, пили, как не пили ни одного раза, что были в этом городе.

— Капитан, — сказал кавалер, — они у вас пьяные уже, велите прекратить.

— Те, кому в ночь, в стражу — те не пьют, — заверил Пруфф.

— Пусть и остальные прекращают, — ворчал Волков.

Хотя он был не против, того, чтобы солдаты выпили, он видел, что настроение у солдат резко изменилось. Они теперь не злились, не собирались бежать из города спозаранку, да еще обзывали дурнями тех, кто сбежал недавно. Они пили отличное вино, ели вкусную еду и делили добычу, старались посчитать, кому сколько причитается. Считали неправильно, ну да Волков их после поправит, объяснит, как и что считать. Когда выберутся из города. Случись с ним такое год или два назад, так он сидел бы и считал свою долю вместе с этими солдатами, и радовался бы, да нет, он был бы счастлив.