Мощи святого Леопольда - Борис Конофальский (2019)

— Ах вот как вы запели, — зашипела девушка, и, приблизившись к нему, почти вплотную зашипела, — как лапать меня под подолом, так и безграмотная хороша, а как батист купить, так дура деревенская. Раз так — то знайте, боле перед вами подол задирать не буду, а то от ваших пальцев у меня весь зад в синяках, перед людьми стыдно.

— Перед какими еще людьми? — спросил Волков.

— Да перед хорошими, которым на меня не жаль пару крейцеров. Вот какими.

Разгоряченная, злая, очень красивая стояла она рядом с ним, дышала ему в ухо, и он не мог отказать ей. Полез в кошель. Достал мелочь стал считать, но она накрыла его ладонь своей, забрала все деньги, повернулась гордо и пошла прочь, уже не очень злая, а даже и улыбаясь. Мало нужно ей. И Агнес, маленькая дрянь, тоже победно глянула на кавалера, и тоже пошла за Хильдой, победно задрав вверх подбородок.

Волков посидел, поглядел им вслед и крикнул:

— Еган, где ты?

— Тут я, — откликнулся слуга.

— Письмо нужно на почту отнести, видел, где почта?

— Не видал, так поспрошаю, авось найду.

На этот раз врач придумал новое лечение. Теперь архиепископ полулежал в удобном кресле на подушках, а ноги его были погружены в неприятного вида воду, что была налита в серебряный таз. Брат Родерик глядел на это с сомнением, не был уверен, что такие ванны улучшают самочувствие синьора. Вид архиепископа говорил об усталости и унынии, что, несомненно, было грехом. Приор дождался, когда архиепископ обратит на него внимание и не без гордости сообщил тому:

— Вами было велено, выяснит, что затеял епископ Вильбурга, я выяснил. Угодно ли вам сейчас выслушать меня?

— Его высокопреосвященству не до того сейчас, — попытался было отложить дела доктор.

Но архиепископ жестом прервал его и приказал:

— Говори.

— Как мы и предполагали, добродетельный брат наш решил совершить воровство и ограбить собор Святого Великомученика Леопольда, что в Ференбурге. Хочет забрать оттуда мощи святого Леопольда. На то и нанял головореза по имени Фолькоф, которому мы даровали рыцарское достоинство. Этот головорез сейчас ищет себе добрых людей, чтобы идти за мощами. Да пока не может найти, нет смельчаков среди наших, чтобы лезть в пасть к сатане добровольно.

— Значит, решил ограбить Ференбург, — не открывая глаз до конца, вслух размышлял архиепископ, боль изводила его. — Братец с епископом Ференбурга давно в раздоре был. Вечная склока.

Приор и подумал спросить у сеньора, а с кем не было склок и раздоров у братца его епископа Вильбурга и Фринланда, да не стал. Ни к чему было, спросил другое:

— А что будем делать с головорезом?

А сеньор как не слышал и продолжал:

— Давняя у них была неприязнь, давняя, уже и не помню, с чего началась.

— Пора бы закончиться ей, монсеньор, — сказал приор, — епископ Ференбурга почил еще в феврале от чумы.

— Я знаю, из ума еще не выжил, — отвечал архиепископ, — помню, что кафедра Ференбурга свободна. Другого я не назначил, а чем тебе этот головорез так не мил, а?

Приор молчал, не зная, что и ответить. А его сеньор продолжил:

— Наверно братца моего недолюбливаешь, ведь головорез тебе ничего дурного не сделал. Ты ведь все за чистоту Матери нашей Церкви ратуешь, все укоров Имени ее боишься, — он помолчал. — А братец мой, он много, много чего натворил, много от него проказ было Святому Престолу, да все меньше чем от индульгенций, как считаешь?

Теперь отмолчаться приору было невозможно, и он произнес:

— Индульгенции были главным укором. Но и безгрешность отцов в умах паствы поколебалась. От алчности их бесконечной…

— Вот значит, как ты думаешь, — произнес архиепископ, — хорошо, и что ж ты предлагаешь сделать?

— Предлагаю не дать головорезу собрать людей, посадить его под замок на пару месяцев. Пусть посидит.