Мощи святого Леопольда - Борис Конофальский (2019)

Для семнадцатилетнего сына и внука пекаря романтичнее и быть ничего не могло, он готов был ехать хоть в лапы еретиков, лишь бы пару раз в день иметь возможность, залезть под юбки к его возлюбленной, которая к тому же, вроде как принадлежала суровому рыцарю. Даже это льстило юнцу. Делить одну женщину с таким серьезным воином, может даже и честь. Тем более, что воин вроде и не против. Кажется. В общем, все эти чувства: любовь, гордость и бесконечное вожделение семнадцатилетнего юноши кружили ему голову и будоражили кровь. И к походу он готовился серьезно, даже денег занял, два талера в банке. Так как прекрасная Брунхильда, сказала, соврала, скорее всего, что у них с Агнес денег нет. Удо Бродерханс первый раз в жизни занимал деньги, и был приятно удивлен, что деньги ему дали сразу, и только под имя, даже цепь в залог не просили. И обращались с ним как с господином, и звали на «вы».

Радостный юноша поспешил к своей возлюбленной, и уже с ней и ее товаркой, серьезной, чинной и косоглазой Агнес они отправились на улицу Конюшен, где и нашли нужного им человека.

— Верхом, до Ференбурга, за два дня доехать можно, ежели коней не жалеть, — сообщил крепкий и серьезный возница по имени Пауль, — ежили пешими идти, да налегке, да борзым шагом то за четыре дойдете.

— А солдаты борзо ходят? — спросила серьезная Агнес.

— Солдаты ходят борзо, они всю жизнь пешими ходят, значит за четыре дня дойдут.

— А на вашей телеге?

— У меня не телега, — гордо заявил Пауль, — телеги у мужиков, у меня возок крытый, с лавками и тюфяками, да местом под пару сундуков. Для господ, дам, коим путешествовать надобно.

— Вот ты нам и нужен, — сказал Брунхильда повелительно, — нам путешествовать надобно. До Ференбурга, или пока господина нашего не догоним.

— Да, — сказал Удо Бродерханс важно, — дамам надобно путешествовать, а я их буду сопровождать.

— Ну что ж, надо так надо, — согласился возница Пауль, — за дорогу возьму с вас три талера, да еще считайте постой, две ночи в постоялых дворах, в поле да лесу останавливаться опасно, не те времена. Да корм лошадкам моим, за ваш счет. Итого три монеты на руки мне сразу, а еще одну про запас иметь, и мы можем выезжать.

Внук пекаря, сын пекаря, сам пекарь Удо Бродерханс растерянно и по-детски поглядел на Брунхильду, у него было всего две монеты, не знал он, сколько запросит возница. Да и два талера для мальчишки были деньги огромные, отец не знал про то, что он занял деньги, узнал бы — убил.

Видя его растерянность, Брунхильда взяла переговоры на себя:

— Три монеты на руки! Да где такое видано, может ты мошенник, монеты возьмешь да и ищи тебя потом, нет! Получишь все по приезду. Одну вперед дадим. Удо, дай ему талер.

Пекарь послушно протянул один талер вознице, а тот только усмехнулся в ответ, деньгу не взял:

— Нет, так не пойдет, прошу денег с вас мало, и в добрые времена до Фернебурга все по четыре монеты брали, а сейчас и подавно пять попросят, не хотите, ищите других, может, кто другой в чумной край за три монеты поедет. Но любой у вас деньги вперед попросит. А ежели нет у вас денег, то и говорить не о чем.

Брунхильда, готова была уже обругать его, но ее опередила Агнес.

Девочка сделала шаг к вознице, взяла его руку в свою, и заглядывая в его глаза заговорила. Слова ее были тяжелы и холодны, даже Брунхильде и пекарю от них стало не по себе:

— Денег у нас два талера, — она врала, Волков оставил им денег, — и дадим вперед тебе мы один, а с другим поедем, а как к господину нашему нас доставишь, так остальное получишь. Обещаю тебе. — Девочка смотрела на возницу так, что его потом холодным пробило. — И отказываться не смей, за добро добром воздадим. А за зло — злом.

Слова девочки были холодны словно железо, и крепкий муж стоял сконфуженно, переминался с ноги на ногу, не в силах сказать что-либо.

— Удо, дай ему талер, — продолжала Агнес, — вижу я, что это добрый человек, не оставит нас в нужде.