Хоккенхаймская ведьма - Борис Конофальский (2019)

— К чёрту? Я бы рад слать его к чёрту, да вот только он родственник герцога, близкий родственник, он его дядя. И вещица, как вы изволили высказаться, грозит не мне опалой, а всему герцогству большой войной. А у герцога нет денег, совсем нет, только долги. Мы двенадцать лет воевали, нам уже достаточно.

Ротмистр Карл Брюнхвальд сидел с кислой миной, игрался то вилкой, то красивым стаканом, он бы и рад был всего этого не слышать и быть вообще не тут. Но он был тут и всё слышал. Оттого старый вояка вздыхал тяжело.

— Ну так давайте начнём дело, раз война вам не по карману, и попробуем сыскать эту важную вещь. Но поймите, пока те люди, что я вам перечисл, на свободе, найти её будет непросто, — говорил кавалер. — Решайтесь барон.

Барон был мрачен, видно совсем не хотелось ему ссориться с дядей герцога:

— Обещайте, что попы, когда начнет инквизицию, ничего не узнают о нашем деле, — произнёс он, глядя на Волкова.

— Приложу все силы, — отвечал тот.

— Хорошо, — нехотя произнёс фон Виттренауф, — берите всех, кого считаете нужным.

— Вот и прекрасно, начнём сегодня же, — оживился кавалер. — Ротмистр, ваши люди готовы?

— Все готовы, кавалер, — заверил Брюнхвальд.

— Давайте уже есть, — сказал барон, он как-то сник даже, как будто готовился к несладкой участи, — со вечера ничего не ел.

— Давайте, кухня здесь прекрасная, — изображал из себя радушного хозяина Волков. — И вино как на юге.

Он не скрывал радости, очень хотел кавалер разворошить этот гнилой и жирный город.

Сыча за стол не позвали, он стоял рядом, но вина ему налили, стакан он держал в руке и осознавая всю важность момента, Фриц Ламме говорил и делал это обдумано и толково:

— Бургомистра брать днём нельзя, сразу шум по городу пойдёт, брать его надо под утро. И тихо. Сразу вести в холодный дом. И тут же брать командира городской стражи. А стражникам, сержантам, сказать, что теперь они подчиняются нам, тех, кто не согласится, сразу в подвалы. Хорошо бы, — он покосился на барона, — если бы кто-то важный с утра в магистрат поехал и там объяснил депутатам и главам гильдий, что в городе происходит.

— Наверное, надо будет сказать, что это начался розыск по делам Святого Трибунала, — добавил Волков, — так желающих бузить поменьше будет.

Барон знал, что это всё ему говориться, но не отреагировал никак, ел пирог с голубями лениво, смотрел на Сыча. А тот продолжал:

— Потом Рутт нужно брать, она в нашем деле главная теперь после смерти Вильмы. А потом старуху из приюта и её подручную Анхен.

— Откуда вы взяли этого головореза? — спросил барон у Волкова.

— Прибился как-то, — отвечал тот. — Подлец и шельма, но полезен как никто другой.

Сыч довольный такой лестной характеристикой продолжал:

— А на дорогах, на выездах, их у нас тут три, нужно будет заставы нашими людьми укрепить с сержантами. Местная стража куплена-перекуплена, никого ловить не будут, только мзду с воров да ведьм будут брать и выпускать их. И главное — Рябую Рутт не упустить. Нужно будет на каждой заставе пару конных иметь, верёвки хорошие — людишек вязать. Телеги и место в холодном доме, думаю, народа брать придётся много.

Барон морщился от слов Сыча, как будто тот ему зубы рвал. Но он понимал, что все, о чём говорит этот крепкий мужик — всё по делу. И дело нужно было делать.

— Ладно, — барон махнул рукой. — Герцог с меня голову снимет, да делать нечего, делайте, как он говорит. Встряхните этот город, — он встал и погрозил Волкову пальцем: — Но найдите мне то, что нужно.

И, не прощаясь, пошёл в свои покои, которые снял тут же.

— Слышали? — спросил кавалер. — Карл, покупайте лошадей и телеги, верёвки купите, распределите сержантов по выездам, но никуда их до ночи не ставьте. Вы станете на выездах, мне дадите десять человек, бургомистра и лейтенанта, стражи буду сам брать.

— Да, кавалер, — ответил Брюнхвальд, кивая.