Хоккенхаймская ведьма - Борис Конофальский (2019)

Крестьянский мужик робел малость пред сотней важных городских господ, разодетых в меха, береты и шляпы с перьями, в золотые цепи, которые стояли напротив него, за спинками стульев, на которых восседали господа городские советники и сам обер-прокурор. Но робел он самую малость, раньше Ёган, может, даже помер бы от страху, если такая куча важных господ смотрела на него так нехорошо. Но теперь он просто побаивался. Немного. Он был уверен, что вот придёт сейчас его господин и урезонит всех этих господ. Да, его господин не лыком шит. В этом он не сомневался.

А его господин уже шёл, хромая и звякая шпорами, по драгоценным плиткам пола ратуши. Остановился у стула, снял шлем и низко поклонился господам, после начал:

— Да храни вас Бог, господа городские нобили, и вас, господин граф, — тут он увидел и барона фон Виттернауфа среди городских господ.

«Ах ты, мерзавец, — про себя сказал кавалер, понимая, что теперь он совсем один, — ну, что ж, чем меньше союзников, тем больше добыча».

Он помолчал мгновение и продолжил:

— Господин обер-прокурор вчера просил дать обоснования моим действиям…

— Вашим беззакониям! — крикнул один из присучивающих господ и остальные ободряющим гулом поддержали его.

Волков повысил голос и снова заговорил:

— Господин обер-прокурор вчера просили обосновать мои действия и представить доказательства преступлений, что творились в городе.

— Ничего здесь не творилось, — снова кричал кто-то, — мы тут жили, и всё было прекрасно, пока ты тут не появился.

— Убирайся отсюда, пёс ланнский.

И снова волна неодобрительного гула покатилась по залу.

— Мы, земля Ребенрее, имеем свои законы и правителей, уезжаете в свой Ланн.

Ни председатель городского совета, что сидел по правую руку от обер-прокурора, ни он сам не останавливали крикунов. И тот, и другой смотрели на Волкова мрачно и спокойно с едва заметной тонкой усмешкой, как на уже осуждённого, который вздумал ещё потрепыхаться.

Волков понял, что эти крики не остановить, они часть игры. И тогда он просто сел на стул, который принёс Ёган, и стал ждать, пока крикуны не накричаться.

— Каков наглец! — кричали нобили.

— Ваше поведение вызывающе!

— Вы сели перед городским советом и обер-прокуроров без разрешения.

Волков сидел и молчал, он был спокоен, а Ёган стоял ни жив ни мёртв от страха.

— Вы проявляете неуважение! — продолжали кричать городские господа.

— Вы нежеланный гость в нашем городе!

Наконец, обер-прокурору это всё надоело, он что-то шепнул председателю, и тот поднял руку, крики стихли, а председатель произнёс:

— Господа, давайте дадим этому… господину высказаться. Нам все интересно, как низко мы пали в бездну беззакония. Ну, говорите, кавалер.

Его слова снова вызвали неодобрительный гул, но Волков понял, что теперь сможет сказать то, что хотел. Он назло городским господам да и самому обер-прокурору не поднялся со стула, а только поднял вверх руку, давая знак ротмистру. Брюнхвальд тоже поднял руку, и тут же в ратушу пошли солдаты, и несли они кипы одежды. Одежда была старой, рваной, гнилой и ветхой. Там были сапоги и плащи, колеты расшитые и нижнее бельё. Всё, всё, всё, что носят или носили люди. Солдаты стали раскладывать её, бросали кучами прямо перед столами, за которым восседал городской совет.

— Что это?

— Что это за хлам?

— Здесь не помойка, — снова кричали нобили.

Но другие с интересом разглядывали старую истлевшую одежду и смотрели на Волкова, ожидая разъяснений. Наконец, вся одежда была рассыпана пред столами, солдаты ушли. И кавалер произнёс:

— Думаете, что это господа? К чему это тут?

— Говорите уже, нет времени у нас!

— Хорошо, скажу, — Волков так и не встал со стула. — Это одежда убитых в вашем городе купцов.

Смех, недоверие, ропот:

— Чушь!

— Кто вам поверит?

— Где вы её взяли?