Хоккенхаймская ведьма - Борис Конофальский (2019)

— Нет, какой там. На дух мужиков не переносила, она любительница волосатого пирога прикусить. А мужиков она только спаивала да грабила.

— И убивала, — добавил Волков.

Пекарь Кирхер только глянул на него, ничего не сказал. Съел последний кусок сыра.

— Значит, баба твоя из приюта была, — продолжал Сыч. — А кто ж в те времена приютом заправлял.

— Так красотка Анхен и заправляла.

Волков бы и пропустил это мимо ушей, а вот Сыч был не такой:

— Вроде, не пил, а ерунду буровишь, — он усмехался.

— Чего? — не понимал Кирхер.

Да и Волков не понимал, куда клонит Фриц Ламме.

— Того, сколько по-твоему лет Анхен.

— Не знаю, лет двадцать пять, может, — пожимал плечами пекарь.

— Может, и двадцать пять, хотя я думал, что меньше. Так как она тогда шестнадцать лет назад в приюте верховодила, если ей в те времена было девять лет?

Кирхер смотрел на Сыча, хлопая глазами. А Сыч смеялся:

— Пить тебе тут нечего было, видать, ты просто умом тронулся, любезный. От тишины. Такое бывает.

— От какой тишины? Чего тронулся?

— Того тронулся, — пояснял Фриц Ламме, — даже если ей сейчас тридцать годков, чего быть не может, то с твоих слов она в четырнадцать лет стала приютом командовать.

— Не знаю я, — бурчал недовольно пекарь, — я, когда бабу свою из приюта забирал, нас Анхен благословляла, и старуха тоже. А сколько Анхен было годков, мне почём знать?

Что-то было не так тут, как-то всё не вязалось. Волков даже встал, он не мог понять, что именно не так, но чувствовал, что пекарь не врёт, но не думал, как Сыч, что он ошибается. Пошёл к двери, захромал. Сыч пошёл за ним.

— Эй, добрые господа, а мне дальше сидеть тут? Я вам, вроде, всё сказал, — запричитал пекарь. — Может, отпустите меня?

Кавалер встал у двери, на миг задумался и потом произнёс:

— Нет, ещё посидишь, а то ведь и сбежать можешь.

— Так хоть пива принесите, а то эти тюремщики только воду гнилую дают, с неё животом замаешься.

— Пиво принесём, — обещал кавалер.

Они вышли на улицу, кавалер глянул на весеннее небо. Потом спросил:

— И что теперь делать будем?

— Не знаю, экселенц, нам надобны Вильма, Ганс или трактирщик. Нам хоть одного поймать из них.

— Будем Бога молить, чтобы сержант нашёл трактирщика.

— Будем, экселенц.

Видно, Бог услышал их молитвы, но только к вечеру, когда кавалер уже подумывал отправиться на розыски сержанта и Максимилиана.

Волков был у себя в покоях, когда вошёл усталый Максимилиан и сказал.

— Господин, взяли мы его.

— Долго вы, — кавалер встал из-за стола.

— Насилу нашли, по всему городу за ним ходили, то к свояку его ходили, весь дом ему перевернули, то к тёще. У тёщи он прятался, а стража-то пешком. Вот и долго.

— Где он?

— Коменданту в крепкий дом сдали.

— Молодец, — похвалил юношу кавалер, — что ж, пойдем, поговорим с ним. Ёган, скажи на кухне, что ужинать позже буду.

Сержант Гарденберг был горд собой. Хоть и не сразу, хоть побегать пришлось, но трактирщика Ёзефа Руммера он нашёл. Таких людей нужно поощрять, Волков хлопнул сержанта по плечу и сказал:

— Тут кабачок неподалёку, вроде, не воняет из него, идите, поешьте, тебе и твоим людям ужин с пивом за мой счёт.

— Премного благодарны, — радовался сержант, — а то ребята таскались весь день. Умаялись.

— Только не напивайтесь, ты потом меня найди, я тебе скажу, что делать завтра будем.

— Да, господин.

Трактирщик, видя Сыча, стал улыбаться ему как старому другу. Сыч даже удивился:

— Гляньте-ка, скалится, вошь подлая. Сам сбежал, стражу на нас напустил и лыбится теперь.

— Господа добрые, — трактирщик молитвенно сложил руки, — да разве ж я знал, кто вы? Разве я бы посмел сбегать. Вы ж меня из трактира в мешке увезли, я вас разбойниками полагал. А раз вы такие…