Хоккенхаймская ведьма - Борис Конофальский (2019)

Тем временем Максимилиан разжёг лампу и из угла лачуги, из-под старых одеял, вытащил девчонку лет четырнадцати. Одетую скудно и в плохой обуви. Девочка стояла спокойно и даже не была, вроде, и напугана. Щурилась от лампы и смотрела на кавалера.

— Так, — сказал Сыч, глядя на неё, — ну а ты кто? Никак дочь его?

— Нет, — отвечал девочка, немного стесняясь оттого, что столько больших и серьёзных мужчин смотрят на неё, — я будто жена его, только ещё не венчанная. Господин мой говорил, что к пасхе венчаемся, и буду настоящей женой.

Иштван молчал, всё ещё дышал тяжело после борьбы.

— А лет-то тебе сколько? — поинтересовался кавалер.

— Вам-то что за дело? — грубо спросил Иштван.

И тут же от Сыча получил тяжеленный удар в брюхо, под правое ребро, и тот ему ещё приговаривал:

— Когда экселенц тебя спросит, тогда и говорить будешь, а пока жену твою спрашивают — ты молчишь? Понял?

У Иштвана ноги покосились после удара, сержант едва удержал его. А Волков продолжил:

— Ну? Так сколько тебе годков.

— Того никто не знает, господин, — отвечала девочка, косясь на несчастного своего «мужа». — благочестивая Анхен сказывала, что мне, наверное, четырнадцать. Пусть так и будет.

— Благочестивая Анхен? — удивился кавалер. — Так ты что, из приюта?

— Из приюта, господин, из приюта, — кивала головой девочка.

— А тут как оказалась?

— На Рождество приехала в приют госпожа Рутт и просила для хорошего человека жену помоложе. Так благочестивая Анхен меня и предложила. Я с рождества тут и живу.

Волков взял её за подбородок, повернул к свету. Разглядел синяк.

— А муж твой бьёт тебя?

— Нет, не бьёт, господин мой добр ко мне, но иногда учит, когда я ленюсь или нерасторопна, учит, чтобы я хорошей женой ему была.

— А звать тебя как?

— Греттель, господин.

— Ну, что ж, Греттель, поехали в город, — сказал Волков, — я там тебя ещё поспрашиваю.

Девочку посадили в телегу, туда же кинули и Иштвана, и по самой темноте поехали обратно в город. Но долго ехать не смогли, ночь была совсем тёмной. Остановились на ночлег в первом попавшемся трактире. Благополучно дождались рассвета и по первой росе поехали в Хоккенхайм. И были в городе уже к завтраку.

Глава 18

Волков доехал до «Георга Четвёртого», помылся, переоделся, после двух дней в седле одежда конюшней воняла. Приказал завтрак подавать. Иштвана он отправил в тюрьму, а юную жену его решил в подвал не сажать. Не за что. И деть её было некуда, потому взял он её к себе. На кухне покормили её, и, пока сам завтракал, сам девочку расспрашивал. Спрашивал про Вильму и про Ганса. Оказалась, что Ганс у них был, а потом приехал человек, которого она не заныла, и сказал, что им уходить нужно, Ганс сел на коня и уехал, а они с Иштваном поехали сети проверили, и на острове посидели, а как темнеть стало, так домой вернулись. Холодно на острове ещё было. А Вильму она знала плохо. Только слышал о ней всякое. Но зато неплохо знала госпожу Рутт. Госпожа Рутт часто в приют приходила.

— А за что же тебя эта госпожа Рутт Иштвану отдала? — спрашивал Волков, ломая красивой вилкой пирог с ревенём под горячим сыром.

Греттель всё глазёнками по сторонам зыркала, впервой она в таких богатых покоях была, всё тут ей было в диковинку:

— А? За что?.. Да не ведаю я, за что. Благочестивая Анхен сказала, что матушка святая наша меня на замужество благословила. И всё. Знаю, что ещё госпожа Рутт, господину моему дала окромя меня серебра двадцать талеров. Он мне их показывал, и обещал платье новое мне справить.

Кавалер это запомнил.