Проданная - Кира Шарм (2020)

В старых маминых письмах, — она их все хранила. В пожелтевших от времени фотографиях.

Они оба были влюблены в маму. Оба. с самого начала. Только выбрала она отца.

Я читал письма, которые друг Лева слал ей уже после своей женитьбы. После того, как родилась его дочь, которую прочили мне в жены. И те, что он присылал ей в последние месяцы жизни. Близкий друг семьи рассказал маме о крахе отца. Все рассказал, и о самых отвратных поступках, на которых они когда-то вместе строили свои империи. Обещал спасти отца и все ему вернуть, вытащить из проблем, если она станет его.

И я поклялся, что отомщу.

Не просто разорю, узнаю все его грязные тайны и оберну против Серебрякова, нет. Я поклялся, что отберу у него то, чем он дорожит больше всего на свете. Отберу и уничтожу, как он уничтожил мою мать, моего отца. Но в это нужно было вложить много сил и времени.

Я выстраивал собственную империю по крупицам.

Изначально решил, что весь мой бизнес, все. с чем я имею дело, будет кристально чистым. Я не замараюсь. Я все выстроил так, что при всем желании ничего незаконного найти было нельзя. Ни одного нарушения. Ни в чем. Никогда. Чтобы никто не смог взять меня за яйца. Даже на мелочи. Пусть так труднее и дольше, зато надежно. Непробиваемо надежно.

Но я знал, что этого мало. Без криминала, без элиты мне не выплыть и не продержаться.

Серебряков подал мне прекрасный пример.

И я его усвоил, как и все уроки.

Не осталось ни одного из имеющих хоть какой-то вес и влияние людей, кто не был бы мне должен. И нет, речь не о деньгах. О важном. По-настоящему важном. В этом мире долг, за который будешь благодарен всю жизнь — самая ценная монета. Таких долгов не забывают.

А еще — я знал. Практически все и обо всех. Все грязные тайны, порочные секреты. Сам оставаясь белоснежным, я тщательно изучил всю изнанку жизни других. Я в любой момент мог любого взять за горло.

Стоит ли удивляться, что я не просто пошел, полетел вверх?

И к тридцати заработал раз в десять больше того, чего достиг отец.

Больше жил за границей, сюда приезжая набегами.

Мог выкупить наш старый дом, но предпочитал это время жить в гостиницах.

Я задохнулся бы от боли, если бы переступил его порог. Там бы меня неотрывно преследовали бы глаза отца. Те самые, когда увидел его, так гордо вернувшись…

Вернулся тогда из Швейцарии.

Домой потянуло, до жути просто.

И пусть я не жил и ни разу не бывал в доме, где вырос, а все равно, здесь всегда чувствовал себя дома. Только здесь. В родной стране.

Расслабиться захотелось впервые за хрен знает сколько времени.

На озеро поехал, оттянуться решил.

Про девчонку Серебрякова я не сказать, чтоб совсем не думал.

Прекрасно помнил, что именно с сегодняшнего дня я мог бы вступить в свои права на нее. По всем показателям мог.

В этих кругах такое сватовство нерушимо.

А с учетом того, как поступил Серебряков, я по понятиям мог тупо забрать его дочь, без всяких давних договоренностей. По праву силы. И мести. Забрать и делать что угодно. Хоть в подвале на цепях держать, хлестать плетью и заставлять целовать свои ботинки, каждое утро высылая Серебрякову свежие фото из жизни его дочери.

Я мог.

Я был в своем праве.

И ни хера бы никто не влез в наш с ним расклад. Даже тот, кто держал столицу и поддерживал старого друга отца Леву. Даже Грач, некоронованный король.

Такие долги смываются кровью. Я полностью и абсолютно был бы в своем праве. И мог бы самого Серебрякова заставить вылизывать мои туфли за то, что верну ему его дочь.

А в том, что в своей принцессе он души не чаял, я уже убедился. Если у него и было то, чем он дорожил больше всего на свете, то это была она. Старшая дочь. Софья. Маленькая Софи. Его любимая девочка. Он за нее всю свою гордость на блюдечке мне бы принес.