Следствие ведут знатоки - Ольга Лаврова, Александр Лавров (2017)

— Батюшки, нервы-то у тебя ходуном. Седуксен попей, Дусенька. Таблетки такие. Говорят, помогают.

Участлива и доброжелательна Уварова через край — переигрывает: в ласковой улыбочке скрытое коварство.

— Скоро сама будешь пить! Килами!

— Зачем мне? Я спокойная.

— Сатана ты в юбке!

— Не обижаюсь, Дусенька. Знаю, несчастье у вас. Посоветоваться, видно, пришла? Давай чайку. Прошлый раз ты меня поила — теперь мой черед, — и разливает чай.

— Да я у тебя крошки не съем, глотка не выпью! Прошлый раз… прошлый раз ты, подлая… — задыхаясь, начинает она.

— Когда я срок отбывала, — с нажимом перебивает Уварова, прихлебывая из чашки, — очень к чаю пристрастилась.

— Срок? — ошарашенно переспрашивает Стольникова. Сбила Уварова ее наскок.

— Ну да, срок. Давненько то было, можно сказать, в другой жизни. Но привычка осталась — крепкий люблю, в красноту.

— Во-он кто ты есть!

— Я есть уважаемый работник, всегда на лучшем счету. Это ты, голубонька, под следствием.

— Врешь, не отвертишься! — Стольникова ударяет кулаком так, что чашки подпрыгивают…

Наташа, племянница Уваровой, и кладовщица постарше идут по двору, приостанавливаются против окон конторки.

— Кто это у хозяйки? — спрашивает кладовщица.

— Не знаю. — Наташа пожимает плечами.

— Больно расшумелись.

— Нам что за дело? Пошли…

В ссоре Стольниковой и Уваровой произошел между тем перелом. Уварова оставила елейный тон.

— Этот разговор кончен! — непререкаемо произносит она. — Ваша беда — ваш и ответ.

Стольникова клокочет от бешенства:

— Значит, мы с Женей отдувайся, а ты, гадина, в стороне?!

— Потише, переборки тонкие. Тебе первой лучше, что я в стороне. Прикинь-ка, если ума хватит!

— Ну, Ленка!.. Сколько жила — таких не видела!

— Плохо смотрела. — Уварова подливает себе чаю. — Жизнь у нас, конечно, разная была. У тебя чересчур вольготная, вот ты на плаву и не держишься.

— Не отпевай раньше времени! Еще посмотрим!

— Ну что было, того уже не будет. И Костеньки тебе вовек не будет, — ядовито добавляет Уварова. — Убежал ведь? Ай, какой непостоянный! Полгода вы всего…

Стольникова, не совладав с собой, всхлипывает:

— Замолчи, подлюга!..

— Тебе же, Дусенька, добра желаю. Годами ты не молоденькая. Надо постарше себя искать. Той радости, понятно, не будет, но хоть не убежит, — с наслаждением растравляет ее Уварова.

— Кого мне искать — не твоя забота!! Ты говори, как рассчитываться будем?

— Думала я, думала, чем помочь. Если дадут условно — возьму тебя на работу. Допустим, кладовщицей.

— Кладовщицей?! Может, уборщицей?! Змея! Гадюка проклятая!

Стольникова кидается к ней, замахивается.

По складу бежит давешняя кладовщица, зовет:

— Наташа! Наташа!.. Елена криком кричит! А дверь изнутри заперта!

Обе устремляются к конторке.

На часах в кабинете Знаменского стрелка переползла за полдень.

— Опаздывает Стольникова… — неодобрительно произносит Пал Палыч и возвращается к прежнему разговору: — Каналы сбыта, каналы сбыта! Товар мог идти через постороннюю лавочку. Могли торговать и прямо со склада.

— Вполне вероятно, — соглашается Томилин. — В общем, нужна большая бригада.

— Так создавайте!

— Уже. Передал список генералу на подпись.

Знаменский кладет руку на внушительную стопу папок бухгалтерского вида, громоздящуюся на столе:

— А что здесь?

— Материалы прежних инвентаризаций и ревизий. По первому впечатлению излишков и недостач у Стольниковой не было. Однако пересортицы случались, Пал Палыч. Не раз! — подчеркивает Томилин.

— Да ведь пересортица что ж… Если товар сходный, ревизоры засчитывают один вместо другого. Так уж повелось.

— Неправильно повелось! Согласно документам должны быть кроссовки, а предъявляют тапочки. Почему? Могут кроссовки сами собой превратиться в тапочки?