Обратный обсчет был назначен по делу о ресторане «Ангара». БХСС заинтересовался бытом нескольких столичных ресторанов, естественно, потребовалось начинать следствие, и Знаменскому досталось это помпезное заведение: серия залов с лепниной и гроздьями хрустальных люстр, полторы тысячи квадратных метров дворцового паркета, меню в тисненных золотом корочках.

Упростить проверку — это значило выяснить, сданы ли все деньги за съеденные блюда. Супов таких-то за такой-то день столько-то. Коньяков. Салатов. Котлет киевских. Мороженых. Кофе. Умножай стоимость на количество, складывай и выводи результат. И заранее можно сказать, что концы сойдутся.

Обратный обсчет надежней, да хлопот с ним не оберешься. К примеру, завезли в ресторан полтонны телятины, в меню три дня фигурировали телячьи котлеты с грибами. Жареная котлета имеет свой законный вес. Чтобы получить его, сырого мяса надо взять больше.

Как только начнешь проверять, а сходится ли завезенная телятина с числом изготовленных из нее котлет, обнаруживается, что на крахмальные скатерти котлеток подано куда больше нормы.

Второй этап — определить: недовложение или пересортица? То есть клали телятины на тарелку поменьше, или часть посетителей (кто обильнее заказывал спиртное) кушала вместо нее говядину. А для этого нужен еще обратный обсчет всех мясных блюд за то же время. И если б только мясо. Ведь и грибы считай, и яйца, и жиры… Не удивительно, что ревизоры взмолились.

Правда, еще недавно при всех ревизиях полагался обратный обсчет, но Министерство торговли его отменило, допуская лишь на случай возбуждения уголовных дел и по специальному постановлению следователя.

Прения в кабинете Знаменского затянулись и ни к чему не привели. В пылу споров он почувствовал, как засосало в желудке — допекли-таки меню в золотых корочках. Мать уехала на медицинский семинар, Колька обретался в пионерлагере, дома в холодильнике ютились две помидорины и пачка масла. Знаменский написал «харчи» и нацепил на шип эуфорбии — несусветно колючего растения, которое держал на окне. Но ревизоров он отпустил уже после закрытия магазинов. Деваться некуда — потопал в единственный буфет, работавший на Петровке допоздна и размещавшийся в корпусе БХСС.

Кормили тут на редкость отвратительно, буфетчик, наглый малый, заворовался без стыда. А кто мог его тронуть? Вскрыть такое ЧП — да вы смеетесь! Чтобы безобразный факт гулял из доклада в доклад года два? И покорно стояли в очереди сотрудники отдела, который занимался борьбой с хищениями, чертыхаясь, хлебали разбавленную сметану, жевали яичницу неведомо на каком масле. Если что перепадало вкусное и свежее, понимали — где-то малый схватил «левак».

Доложить комиссару, возглавлявшему БХСС города, не решались. (У тех, кто дослужился до генералов, был для еды свой кабинетик, там все обстояло прилично). В конце концов не выдержал простой постовой у выездных ворот. Уж слишком загруженную машину увозил буфетчик регулярно после работы.

— Ты бы совесть поимел! — сказал он буфетчику.

Тот его обложил, постовой разгорячился и отрапортовал комиссару. На другой день у буфетчика при входе отобрали пропуск:

— Вы уволены.

Кстати, точно тем же способом Петровка была однажды избавлена от своего очередного начальника. Управлять московской милицией его назначили с должности председателя райисполкома. А раньше подвизался он в руководителях райжилотдела и получал за некоторые квартиры наличными. Едва новый шеф УВД расположился в апартаментах, недели три всего погрел шефское кресло, бегом прибежали давние друзья:

— Выручай такого-то, наш человек!

— Ребята, не могу, я же только приступил.

— А у нас на тебя сохранилась компра, записочки есть очень хорошие! На, почитай копии… Видишь, тебе либо стреляться, либо выручать!