Страшный человек - Сергей Протасов (2018)

— Тихо, братва! Вопрос непростой, — размышлял Кубик вслух. — Не определился еще товарищ, к какой масти примкнуть. — Он думал, как предотвратить беспорядки. — Постановляю! Пока профессор переезжает в угол на карантин. До выяснения его темного прошлого. Собирай матрац и располагайся поближе к дальняку. Пока его не трогать. Есть желающие заступиться за него? Понятно. Работа ведется, сидельцы, на днях ситуацию просветим, и будет решение. Если, профессор, будешь буреть — до утра не проживешь. Всё! Жди.

Занавес задернулся — спектакль закончился. Публика вернулась к своим повседневным делам: варили чифир, играли в карты и шахматы, читали или писали, потихоньку ссорились и ругались. Казалось, что судилища и не было. Олег медленно собрал вещи и перенес их в указанное место.

Он листал книгу, но буквы не складывались в слова. Мысли блуждали и путались. Ждать. Он сказал «ждать». Волков знал, что осужденных за сексуальные преступления в тюрьме опускают, то есть насилуют и превращают в особую касту отверженных. Самое ужасно, что ничего нельзя будет доказать, когда откуда-то поступит решение. Ничего! И его природная ирония и способность изощренно унижать людей тут однозначно сработают против него. За любой намек, оскорбление или обвинение придется отвечать здоровьем. Сарказм на грани оскорбления, то, чем он занимался всю жизнь, тут может закончиться трагически. Словно вся выпущенная за жизнь желчь большим потоком возвращается к нему, угрожая утопить. Первобытные порядки, вне закона и права, кроме одного — права сильного. Зазеркалье жизни в застенках оказывалось более реалистичным и справедливым, чем жизнь вне их. Оскорбил — отвечай, и прятаться не за кого. Именно местный реализм определил доктору наук место возле зловонной дырки в полу, заменяющей унитаз, и то до поры до времени.

***

Медленно перелистывая книгу, Олег дожил до вечера. Свет погасили, и к нему пришел покой. Народ устроился ночевать, постепенно разговоры смолкли, курение прекратилось. Из разных углов камеры уже доносился храп, кто-то крутился на кровати, кто-то ругался во сне. Он только задремал, когда почувствовал боль в ноге от удара. Открыл глаза. Над ним стоял человек:

— Вставай, профессор, — зашептал человек. — Пошли, тебя хотят видеть.

— Кто? — не понимал Волков со сна. — Следователь? Ночью? Куда пошли?

— Идем, там узнаешь. Не бойся, давай вставай, вещи не бери, чудак.

Они вышли из камеры. Олег удивился пустым коридорам. Все надзиратели куда-то подевались, они не встретили никого. Шаги гулко разносились по коридорам. Сопровождающий ключами открывал решетчатые двери, встречающиеся по пути, и шел, твердо ориентируясь в запутанных этажах и переходах. Наконец они подошли к двери одной из камер. Человек остановился, пропустил Волкова вперед.

— Заходи, — сказал он. — Я тут останусь. Не трясись. Его зовут Беломор.

О том, что он вошел в камеру, можно было догадаться только по виду двери снаружи. Внутри все напоминало дешевый гостиничный номер в провинциальном городе. Кровать, стол, стулья, холодильник, микроволновая печь, телевизор, отделенный глухой перегородкой санузел. Все чистое и дешевое. Хозяин номера, средних лет человек славянской внешности, смотрел кино, сидя за столом посреди комнаты. Волков остановился у двери и замер, ожидая приглашения, однако мужчина не обращал на него внимания. В телевизоре пошла реклама, хозяин комнаты повернулся к Олегу.

— Иди сюда, — ровно, с сильным блатным акцентом, делая ударение на последнее слово в предложении, заговорил он. — Сюда садись.

Волков ощутил на себе испытывающий хитрый взгляд его маленьких светлых глаз. Сел на кончик стула и выпрямился, готовый сорваться и бежать. Беломор долго смотрел на прячущего глаза лоха, размышляя, как построить разговор. Всю необходимую информацию он с воли получил, получил и задание. Олег окаменел и потерял способность думать, ощущая ужас и безразличие к своей судьбе.