По ее следам - Т. Ричмонд (2016)

Я сделал открытие – не во сне и не в пылу работы посреди ночи. Ни грома, ни молний, ни хора небесных ангелов над головой. И обстановка была обыкновенная, никакого величия: просто выгуливал собаку в парке. Мое грандиозное прозрение случилось в весьма прозаических обстоятельствах. Убийство.

Видишь ли, теперь я знаю, что случилось с Алисой. Неожиданный, ошеломительный прорыв. Полагаю, именно это ты испытал, когда наткнулся (ох, извините, сэр, я не хотел умалить ваши заслуги: ваше открытие было основано на тщательных многолетних исследованиях!) на теорему Гутенберга. Просто вспышка вдохновения – и прости, что использую это слово по отношению к собственной скромной персоне. Вряд ли я снова достигну таких же высот.

«Не может быть, – думал я. – Не может такого быть!» Но в этом и состоит задача ученого, так ведь, Ларри? Принимать во внимание невозможное. Хотя бы в рамках теории выдвинуть постулат: а что, если?..

Стоит идее появиться на свет, как инициативу перехватывает воображение. Все факты рассматриваются под определенным углом. Будто падает цепочка домино. Открывается множество новых возможностей. Как после анализа генома человека – ведь теперь мы можем даже определять предрасположенность к заболеваниям. Для меня этот чудесный прорыв произошел слишком поздно, а для потомков он станет огромным толчком вперед.

Конечно, в наши дни чуть ли не каждый считает себя детективом-любителем, но даже непрофессионалу понятно, что полиция подошла к делу неправильно. Когда ищешь в комнате какой-то определенный предмет, на все остальное уже не обращаешь внимания. Следователи придерживаются логичной, убедительной схемы – выдвигают теории и по очереди их проверяют. Но чтобы этот метод сработал, хотя бы одна из догадок должна быть верна. Нет, здесь нужен научный подход, надо взглянуть на ситуацию под самым неожиданным углом.

Мы обсуждали текущую работу, новые этапы в «исследовании Алисы», и мой собеседник допустил ошибку. Одно-единственное неосторожное высказывание – и туман рассеялся, я все понял. «Мы можем воссоздать Алису такой, какой захотим, – беспечно заявил мне этот человек. – Мы можем заново восстановить ее и обрести себя».

Ларри, мне сразу же захотелось написать тебе письмо, но работа прежде всего. Гипотезы, не подготовленные должным образом, легко рушатся – это я знаю по собственному опыту. Нужно собрать доказательства, сформулировать аргументы, чтобы никто не смог ее оспорить. Я уверен в своей правоте. Как часто бывает с самыми запутанными проблемами, решение лежит у поверхности.

Мы с Флисс сегодня идем в театр – «Буря» в «Мэйфлауэре», критики восприняли постановку очень благосклонно. Я всегда испытывал симпатию к главному герою, загадочному Просперо – то ли бог, то ли дитя, повелитель своего мира, изгнанник, покалеченный любовью и страдающий от ее отсутствия, несовершенный, но умеющий прощать. Не тревожься, друг мой, его добросердечие не поколеблет моего решения. Справедливость восторжествует.

Пятая симфония Малера, чашка «Эрл Грея», черновик заявления об увольнении (я столько раз начинал его!). Жизнь не так уж плоха. По рабочему столу в беспорядке разбросаны заметки о книге – книге про Алису. После сегодняшней прогулки нас ждет весьма неожиданная развязка.

* * *

Сообщения, отправленные Алисой Сэлмон, 4 февраля 2012 г., 23:47–23:59

Для Бена Финча:

Ты прав, мы застыли в движении. Ты дома? Хочешь, встретимся в нашем любимом пабе???

Для Меган Паркер:

Прости, из меня вышла никудышная подруга. Люблю тебя. Целую крепко!

Для Люка Эддисона:

Все пошло наперекосяк. Я такая неудачница. Неудивительно, что ты меня ненавидишь. :(

Для Элизабет Сэлмон:

Как ты могла? Как ты могла?

Для Люка Эддисона:

Я не машу рукою, я тону.[8]

Часть 6. То, что делает тебя тобой

Публикация в блоге Меган Паркер, 26 октября 2012 г., 17:15