По ее следам - Т. Ричмонд (2016)

Сейчас мне двадцать четыре, но я так и не рассказала маме о той записи в дневнике «Почему я выпускала боль в ванной». Мне было тринадцать. Эта статья подтолкнет нас к разговору, которого я избегаю вот уже десять лет. Может, именно поэтому мне хочется, чтобы ее непременно опубликовали. Я поговорю с мамой до того, как она прочитает эти строчки, – а она обязательно прочитает, мама не пропускает ни одной моей заметки, внимательно изучает даже самые занудные общественные призывы и истории о клубных потасовках. Она уже давно не пытается коллекционировать вырезки из газет – их слишком много, не влезают в альбом, – но никогда не упускает случая сообщить, как здорово я пишу. И каждый раз мне становится тепло и радостно: мама мной гордится.

Сначала скажу ей главное: я не пыталась покончить с собой, просто хотела выпустить наружу дурные мысли. Хотя это чувство не прошло до сих пор, я научилась справляться с ним – и здесь мне помог дневник. Угадайте, что я сделала, когда мама отдала мне пакет с обуглившимися кусочками моей жизни с тринадцати до шестнадцати лет? Поднялась в свою комнату, включила ноутбук и принялась писать.

«Алиса Сэлмон, шестнадцать лет», – начала я.

Писала обо всем: как перепачкала руки сажей от обгоревших страниц, как нюхала почерневшую бумагу, словно ребенок, познающий огромный неизведанный мир. Даже про малиновку – грудка у птицы была не алого, а охряного цвета. Как она распушила перья и встряхнулась, и во всем мире для нее не было ничего важнее, чем эта секундная радость.

Иногда хочется просто забыть о случившемся, но именно память делает нас людьми. А дневник помогает сохранить воспоминания, упорядочить жизнь, найти логику в произошедшем. Анна Франк и Оскар Уайльд понимали это. И Сэмюэль Пипс. И Сильвия Платт. Даже выдуманные персонажи вроде Бриджит Джонс. Однако гораздо чаще дневники ведут обычные люди, как мы с вами. Именно таким запискам будет посвящен новый проект «Национальный архив дневников», цель которого – сохранить наши повседневные наблюдения. Может быть, я тоже отдам туда свои заметки.

Я не была исключением из правил. Если верить статистике, в подростковом возрасте как минимум одна девушка из десяти наносит себе вред. Мне повезло, я легко отделалась: шрама почти не видно. Его можно разглядеть только под определенным углом при правильном освещении и только если знаешь, куда смотреть.

Та девочка не вызывает у меня ненависти. На уроках изобразительного искусства она часто рассматривала скальпели, перебирала лезвия для папиной бритвы и думала: это же легче легкого – провести острием по внутренней стороне руки, по белому, как рыбье брюшко, запястью; хватило бы одной черты, будто застегиваешь молнию или разламываешь хлеб, чтобы покормить уток. Нет, я не питала к ней ненависти. Она была моей тайной.

– Алиса, ты идешь? – крикнула мама. Мне было шестнадцать и один день.

– Представляешь, ресторанчик «Пятница» открыт и по четвергам! – радостно сообщил отец, когда я забралась в машину. Одна из его «ресторанных» шуток.

Я рассмеялась и решила, что не буду торопить события. Посмотрим, куда она меня заведет, эта ваша жизнь. Сначала школьные экзамены. Потом университет – далекая, манящая перспектива: вечеринки, заумные дискуссии и свобода. Стану совсем как Джоуи Поттер из «Бухты Доусона».

Даже записала эту ерунду. Так было нужно. Потому что я точно знала: пока в дневнике появляются новые заметки, на пол в ванной не прольется кровь.

* Подробности смотрите на сайтах:

www.youngminds.org.uk

www.selfharm.co.uk

www.mind.org.uk

* * *

Голосовое сообщение, оставленное Алисой Сэлмон для Меган Паркер, 4 февраля 2012 г., 13:44