Двадцать лет спустя - Александр Дюма (2007)

У ворот к нему подошли, чтобы узнать, кто он. Увидя по его шляпе с перьями и обшитому галунами плащу, что он офицер мушкетеров, его окружили, требуя, чтобы он кричал: «Долой Мазарини!» Сначала это его лишь слегка встревожило; но когда он понял, чего от него хотят, он закричал таким громким голосом, что самые требовательные остались довольны.

Он шел по улице Ришелье, раздумывая о том, как увезти королеву, потому что нечего было и думать везти ее в карете с государственным гербом. Вдруг у ворот дома г-жи де Гемене он заметил экипаж.

Его озарила счастливая мысль.

«Вот, черт возьми, славно будет», – подумал он и, подойдя к карете, посмотрел на гербы на дверцах и на ливрею кучера, сидевшего на козлах. Осмотреть это ему было тем легче, что кучер спал, держа в руках вожжи.

«Это карета коадъютора, – произнес д’Артаньян про себя. – Честное слово, я начинаю думать, что само провидение за нас».

Он тихонько сел в карету и дернул за шелковый шнурок, конец которого был намотан на мизинец кучера.

– В Пале-Рояль! – сказал он.

Кучер, сразу очнувшись, повез в указанное место, не подозревая, что приказание было дано ему не его господином. Швейцар во дворце собирался уже запирать ворота, но, увидев великолепный экипаж, решил, что едет важная особа, и пропустил карету, которая остановилась у крыльца.

Только тут кучер заметил, что на запятках нет лакеев.

Думая, что коадъютор послал их за чем-нибудь, он соскочил с козел и, не выпуская вожжей из рук, подошел к дверце.

Д’Артаньян тоже выскочил из экипажа, и в ту минуту, когда испуганный кучер, не узнавая своего господина, попятился назад, он схватил его левой рукой за ворот, а правой приставил ему пистолет к груди.

– Пикни только, и конец тебе! – сказал д’Артаньян.

По выражению лица говорившего кучер увидел, что попал в западню, и застыл, разинув рот и вытаращив глаза.

Два мушкетера прохаживались по двору; д’Артаньян окликнул их.

– Белвер, – сказал он одному, – сделайте одолжение, возьмите у этого молодца вожжи, сядьте на козлы, подвезите карету к потайной лестнице и подождите меня там; это – по королевскому приказу.

Мушкетер знал, что его лейтенант не станет шутить, когда дело касается службы; он повиновался, не говоря ни слова, хотя приказание и показалось ему странным.

Затем, обратившись ко второму мушкетеру, д’Артаньян прибавил:

– Дю Верже, помогите мне отвести этого человека в надежное место.

Мушкетер подумал, что лейтенант арестовал какого-нибудь переодетого принца, поклонился и, обнажив саблю, сделал знак, что готов.

Д’Артаньян пошел по лестнице; за ним шел его пленник, а за пленником мушкетер; они прошли переднюю и вошли в прихожую Мазарини.

Бернуин с нетерпением ожидал известий о своем господине.

– Ну что, сударь? – спросил он.

– Все идет как нельзя лучше, мой милый Бернуин; но вот человек, которого надо бы спрятать в надежное место…

– Куда именно, сударь?

– Куда угодно, только бы окна были с решетками, а двери с замками.

– Это можно, сударь, – сказал Бернуин.

И бедного кучера отвели в комнату с решетчатыми окнами, весьма смахивавшую на тюрьму.

– Теперь, любезный друг, – сказал д’Артаньян, – не угодно ли вам разоблачиться и передать мне вашу шляпу и плащ?

Кучер, разумеется, не оказал никакого сопротивления. К тому же он был так поражен всем случившимся, что шатался и заикался, как пьяный. Д’Артаньян передал одежду камердинеру.

– Теперь, дю Верже, – сказал он, – посидите с этим человеком, пока Бернуин не придет и не откроет дверь; сторожить придется довольно долго, и это, я знаю, очень скучно, но вы понимаете, – прибавил он важно, – это по королевскому приказу.

– Слушаю, – ответил мушкетер, видя, что дело серьезное.

– Кстати, – сказал д’Артаньян, – если этот человек попытается бежать или станет кричать, заколите его.