Горячий источник - Надежда Мельникова (2019)

- У нас с Львом Игоревичем вышел небольшой спор, который мы никак не можем решить, он вздумал сыграть по-грязному?

- Что?

Мне плохо, мне так плохо, что я сгибаюсь пополам, припадая к стене. Тошнотворная паника сжимает горло. Ощущаю головокружение, неустойчивость, лёгкость в голове, какое-то предобморочное состояние.

- А ее няня в больнице, - продолжает Сергей, как ни в чем не бывало. - Кто-то приложился к ее голове, - крутит телефон, отворачиваясь к окну.

- Я не понимаю, - у меня истерика, слезы, сопли, слюни, я больше не владею своим телом, - ты спокойно сидишь здесь, когда наша шестилетняя дочь находится у какого-то мужика?

- Ириш, прекрати орать. Даже не знал, дорогая моя, что ты такая громкая. Ничего он ей не сделает, вернет.

Я в дикой истерике, летаю по кабинету, как фурия.

- Ты что совсем дебил? Он хочет денег? Так дай ему денег!

- Он хочет часть того, что принадлежит мне, и я не собираюсь этим делиться.

Словно потеряв рассудок, я впадаю в беспамятство и не могу собой управлять.

- Это наша дочь! Очнись! Это не машина и не дом! Дай ему то, что он просит!

Меня нужно облить холодной водой, иначе я сойду с ума.

- Нет, я решу этот вопрос, не переживай, дорогая, и распакуй вещи, не хорошо, что они валяются при входе в дом.

- Да пошел ты в ж*пу, кретин чертов!

Ору, разворачиваясь к выходу, чувствуя онемение и покалывание в конечностях, спутанность мыслей и боли в животе.

Глава 41. Павел

Я натыкаюсь на перепуганную Ирку при входе в КСП. Ступеньки скользкие после дождя, и я подхватываю ее, помогая удержаться на ногах. Нам нужно поговорить, но зареванный вид докторши откладывает все беседы на потом. Мы переходим дорогу, я веду Мари и пытаюсь успокоить свою женщину, несколько раз глажу по голове, прижимая к себе, но ничего не могу разобрать. Она заикается, рассказывая про дочь, мужа и главного мента. Причем тут начальник полиции, когда мы должны решить, что делать дальше?

И вдруг, случайно повернув голову, на другой стороне улицы, я вижу тачку, которую только что показывал мне Глеб. Машину, на которой сбили мою Мари. Из нее выходит водитель скорой помощи, сын той самой Прокофьевны, которая меня терпеть не может, убеждая девчонок со мной не связываться. Ольга как-то говорила, что ее в клинику устроила именно Тамара Прокофьевна, мол, она ей как мать. Притащила она на работу и своего сына, его мне Ольга тоже показала.

В моем мозгу складывается известная лишь мне одну цепочка выводов. И даже та информация, которую сообщил мне Глеб часом ранее, уже не имеет смысла, не могла же Ирка сама себе врезать. Ненависть за боль моей собаки и гнев за страх моей докторши гонят меня вперед, а нервы, что встрепенулись, когда я увидел зареванную Ирку, добавляют адреналина.

Я перебегаю дорогу, вытаскивая парня из тачки. Ира пытается остановить, но до меня не доходит смысл слов, что она кричит.

- Ты сбил мою собаку? – рычу, хватая его за грудки, он бьется башкой о раскрытую дверь.

- Это не он, успокойся, Паша! – хнычет Ира.

Но сын главной медсестры клиники, имя которого мне до сих пор неизвестно, смотрит на меня с такой ненавистью, что я отшатываюсь. Его глаза наливаются кровью. И уже непонятно кто с кем должен разобраться.

- Я не хотел к тебе подходить! Жена просила оставить тебя, но ты сам напросился!

Его первый удар приходится в мою челюсть, ее как будто сносит вправо, слышится хруст и странный скрип. Я падаю на сырую, протравленную токсичными выбросами автомобилей дорогу, сильно ударяясь копчиком, но вскакиваю, между нами завязывается драка. Мы катаемся по земле. А Ирка повторяет одно и тоже, как будто вошла в круг, из которого не может выйти.

- Это не он сбил твою собаку!

- Какую еще собаку? - хрипит мужик и снова бьет.