Он, конечно, заверил, что в данный момент у него никого нет, что он действительно пропадает на работе, а не с кем-то где-то, и всё равно остались сомнения.

Что-то всё-таки происходило. С ним. Уж слишком хорошо Алина его знала. Прекрасно изучила за семь лет, потому что… потому что привязалась, полюбила, потому что он действительно стал близким, дорогим, родным. Единственным для неё родным. И пусть ещё есть бабушка с дедушкой, с папиной стороны, но это не совсем то. Хотя Алина к ним тоже очень хорошо относится. Но не так.

Мысли, словно муравьи, не просто копошились в голове, а кажется, будто уже расползались по всему телу, щекотали даже пятки, заставляли переворачивать с бока на бок, не давали лежать ни на спине, ни на животе. Алина села, сложив по-турецки ноги, упёрлась ладонями в матрас.

Нет, даже не сидится. И просто думать — этого мало. Хочется произнести вслух и не для самой себя, а чтобы кто-то ещё услышал, разделил её беспокойство и метания.

Подвинувшись к краю кровати, Алина спустила ноги, не гладя, нащупала шлёпки, нацепила на пальцы. Посидела ещё немножко.

Конечно, сомнительное удовольствие, когда кто-нибудь припирается к тебе ранним-ранним утром и начинает донимать задушевными разговорами, и, возможно, не всякая дружба подобное испытание выдержит. Но их-то — точно выдержит. Лера всё поймёт, и не прогонит, и даже если рассердится, то не слишком. Ну, поворчит и повозмущается немного, а потом всё равно смирится.

Ведь ей даже просыпаться до конца не обязательно. Пусть и дальше дремлет, делая вид, что слушает и изредка что-нибудь… да хоть мычит, в знак поддержки и сочувствия. Постепенно же всё равно разгуляется и тогда можно будет поболтать по-нормальному, а, выговорившись, наконец-то успокоенно заснуть, никуда не уходя, вдвоём в одной кровати. Та большая, и места хватит.

Алина протопала к двери, осторожно приоткрыла её, выглянула в коридор. Как же тихо! На цыпочках прокралась до нужной комнаты, тихонько постучала, нажала на ручку, потянула на себя, прошептала в образовавшуюся щель:

— Лер, это я. Я захожу. Ладно?

Никто не отозвался: не согласился, но и не возразил. Алина зашла и тогда поняла, почему. Потому что в кровати, да и во всей комнате никого не было. Но ночью Лера точно не могла никуда уйти. Из дома. А вот из комнаты — да. И, если не в туалет или в ванную, то абсолютно понятно, куда. И совсем не на кухню, чтобы тайком что-нибудь схомячить из холодильника. Алина спустилась вниз и уверенно, хотя и по-прежнему стараясь оставаться неслышной, направилась в сторону кабинета.

Видимо, подруге тоже не спалось. Наверное, тоже всякие мысли. И в такие моменты её всегда тянуло к камину. Наверняка, она и сейчас возле него, сидела в кресле или на диване, смотрела на огонь. А может, прямо там и заснула, убаюканная теплом и завораживающими танцами огненных всполохов.

Скорее всего. Потому что огонь уже почти догорел, потому что никто не откликнулся на Алинино появление. Она всё так же уверенно приблизилась к дивану.

Лера и правда спала. Перед камином, на диване, закутавшись в плед. И ещё…

В объятиях папы.

Всё поплыло перед глазами. Будто Алину раскрутили, а потом внезапно остановили, и она потерялась в пространстве, устремилась разом во все стороны, утратив отчётливость восприятия.

Это было не совсем уж невообразимым, иногда ей что-то подобное приходило в голову. В качестве безумной фантазии, рождающей жутковатое волнение — это было нормально. Потому что ничего подобного не случилось бы в реальности. Ни за что. Ни-ког-да. И вдруг…

Всё-таки случилось.