Его Снежинка, пятая справа - Маргарита Ардо (2020)

— Угу. Отполированный.

⁂

Я на самом деле был доволен, если опустить детали. Просто я выдохнул, убедившись, что Женя в моё отсутствие не пыталась отравиться газом, взорвать им же стену, разбить окно тупым предметом, к примеру, головой. Бог ты мой, она даже не плакала!

Я видел заложниц, которых мы освобождали в горячих точках, видел девчонок, напуганных войной или ожесточённых, разных женщин в разных ситуациях. И по моему опыту, после случившегося фееобразное существо с милым кукольным личиком могло выдать что угодно: депрессию, агрессию, панику, психоз… Но Женя будто проснулась на следующий день, переключила в голове тумблер и начала работать, как ни в чём не бывало. Так что шаблон сорвало у меня, а в душе шевельнулось уважение: вот это характер!

Впрочем, не надолго. Кто его знает, может, это кажущееся? Убегание? Спокойствие как дань придуманной подмене реальности? Или поведение на автомате как спасение от истерики. Возможно, стоит чуть пошатнуть найденный Женей баланс, и станет всё плохо?

В душе от этого коробило, та вообще стала какой-то излишне чувствительной. Чем же Евгения Берсенева меня так задела? Хотя что тут думать, я взял за неё ответственность и не мог допустить срыва. Как минимум потому, что здесь неоткуда было взяться поддержке друзей, маме с жилеткой и психологам со специализацией по ПТСР[11]. Здесь был только я. Набегами и без страховки, как акробат между небоскрёбами. Поэтому я не рассказал Жене ни о чём. Да и зачем? Разве в данных обстоятельствах правда может помочь? Нет. Значит, забыли.

Хотя, если уж быть честным, додумал я все эти обоснования гораздо позже, а не тогда, когда она смотрела на меня в упор живыми, влажными, как у лани, глазами. В тот момент я внезапно растерялся. Не смог.

⁂

Зубр команду на выезд не давал, поэтому я и контакту не сообщал ничего про Женю. Успеется.

Через сутки все в группе начали нудиться: бойцам не нравилось отсиживать задницу в дыре за городом и ждать. Ждать вообще никому не нравится, даже бабушкам в очереди на анализы. Они так бьются за своевременное попадание в заветный кабинет, словно на встречу с любимым вампиром, а не сдать кровь из пальца медсестре в колпаке. Дедков я ещё понимаю…

Перед дежурством у двери Кролика Роджера шеф меня предупредил:

— Поц пытается всех подкупить по очереди, — процедил сквозь зубы шеф. — Не слушай, золотые унитазы остались на брошенной Родине. У него нет ничего, кроме долгов.

— Наобещает с три короба, как народу, и кинет? — хмыкнул я.

— Угу. Истинный политик. И уже никому не нужен, даже русским.

— Разве? Почему так? — спросил я.

— Сам посмотри, — скрестил руки на груди Зубр. — Видел, наверное, что даже ту девчонку из балета ищут. А Кролика Роджера нет. Тишина.

— Да? — будто бы удивился я.

— Угу, я слежу за новостями. А ты нет?

— Зачем? — пожал плечами я. — Я вам доверяю. Я просто делаю мою работу.

— Правильно, — он хлопнул меня по плечу. — Так и надо.

— Шеф, а Кролика, может, всё-таки ищут? Но без шума? — спросил я по-простецки. — Мне в принципе всё равно, но скажите, долго нам ещё ждать коридора на границе?

— А ты торопишься?

— Да нет, шеф, — замялся я. — Просто в армии, когда шли с отрядом на задание, чётко знали время, пункт назначения и детали. По-другому непривычно.

— Привыкай, — сказал Зубр и добавил, вдруг раздобрев: — Скоро будешь дома.

И ушёл. А я остался один с пистолетом, чаем и мыслями.

Маленькая, красивая и упрямая, пропавшая балерина Евгения Берсенева не должна была никак повлиять на мою жизнь, однако влияла. Наверное, это идиотизм, когда почти незнакомая девушка, с которой у тебя ничего нет и не будет, занимает бóльшую часть твоих мыслей.

Итак, мы скоро отчаливаем. Что будет с ней? А возможен ли выход? Не считая тот, в котором предполагается прятаться до конца дней под чужим именем?