Ты у меня под кожей - Юлия Резник (2021)

Накрываю ее горло ладонью, чтобы ощутить, как наполняю его и растягиваю, а второй — зарываюсь в волосы. Я хочу наказать ее, а наказываю сам себя. Мне бы остановиться, да только назад нет дороги.

Глава 10

Саша

К удивлению, меня приводят не в камеру, а в просторную залитую светом комнату с большим окном.

— Папа! — не сдержав эмоций, шагаю к отцу и, упав перед ним на колени, сжимаю в руках что есть силы: — Как ты? Как твое здоровье? Я пришла сразу, как только это стало возможным. — Папка…

Я всю дорогу уговариваю себя держаться, но стоит увидеть отца — и все, слезы начинают литься из глаз непрерывным потоком.

— Так, Александра, ну-ка прекрати мне это безобразие. И встань, наконец! Что ты передо мной, как перед иконой, расселась?

— Да, конечно-конечно. Сейчас, — как в детстве, ладонями утираю щеки и, покачиваясь, встаю. — Ты только не волнуйся.

— А кроме тебя здесь никто и не волнуется. Отставить слезы! Взрослая баба, а все туда же.

— Есть отставить, — шмыгаю носом.

— Ты заболела, что ли?

Сначала я даже не понимаю, почему он так решил, а когда доходит, вспыхиваю до корней волос и резко отвожу взгляд. Как будто отец может по глазам догадаться о том, чего мне стоил этот визит, если уж не смог понять по осипшему голосу.

— Нет. Я в порядке.

— А с горлом что?

— Ничего особенного. В одной из аудиторий сломался микрофон, и мне пришлось всю лекцию читать на повышенных тонах, — моя ложь звучит вполне убедительно, хотя я все еще не могу найти в себе силы взглянуть на отца прямо. — Да что мы все обо мне?

— А у меня, знаешь ли, новостей никаких.

— Как это? А допросы? Чего вообще от тебя хотят? Это же все… неправда? — вопрос звучит слишком наивно. Отец морщится.

— Что именно?

— То, в чем тебя обвиняют. — Я оседаю на стул. Ясное дело, что обвинения сфальсифицированы, и то, что своим вопросом я будто бы усомнилась в этом, выводит отца из себя. Он краснеет лицом и цедит:

— Ты в своем уме?!

— Извини. Я просто ужасно волнуюсь.

— А я тебе русским языком повторяю — не стоит. И сырость мне здесь разводить тоже ни к чему.

Качаю головой. Спорить с папой бессмысленно.

— Я читала предъявленные тебе обвинения и консультировалась с…

— Я не просил тебя в это лезть.

— А что, об этом разве нужно просить? Я думала, что как дочь имею на это право по умолчанию.

Отец хмурит кустистые брови. Так и не сев, исподлобья озирается по сторонам. Ах, да! Здесь же наверняка установлены камеры и… Интересно, Ринат смотрит на меня прямо сейчас? А если да, о чем думает? Вспоминает ли то, что произошло в номере отеля, или я для него уже пройденный этап? А для меня? Останется ли это в прошлом хоть когда-нибудь? Пока не похоже, что такое может случиться. Я до сих пор ощущаю вкус его ярости. Как будто это её Орлов выплеснул мне в рот, а не…

— Послушай меня, Саша!

— Да? — трясу головой и плотнее сжимаю бедра.

— Ты в это дело лезть не станешь.

— Но…

— Разве я непонятно выразился?

— Учитывая то, что ты ни черта мне не объяснил — да, непонятно! — невольно срываюсь на крик. Я вовсе не тихоня и, если приспичит, запросто могу показать зубы. Мы с отцом застываем, буравя друг друга взглядами, полными упрямства.

— Я со всем разберусь сам. И никаких инициатив от тебя не потерплю. Это не просьба. Это — приказ.

Пытливо всматриваюсь в его глаза. Что-то не сходится. И от того, что я никак не могу уловить, что конкретно, меня охватывает тревога.

— Я твоя дочь — ты не можешь мне приказывать.

— Именно потому, что ты моя дочь — я прошу тебя оставаться в стороне! Хоть раз в жизни ты можешь поступить так, как тебя просят?

Такой невинный, казалось бы, вопрос, а у меня внутри расцветает огненный цветок боли. Я всхлипываю. Вскидываю руку и касаюсь горла, будто не в силах поверить, что это я издала этот звук.