Дом на Солянке - Валерия Вербинина (2020)

– Он свои дела с тобой обсуждал?

– Было такое.

– Кто ему угрожал?

– Да никто, по-моему. Он со всеми умел ладить. Один только раз получил писульку какую-то, она его встревожила.

– Что за писулька?

– Бумажка с угрозами.

– И как она к нему попала?

– В бумаги на столе сунули. Там он ее и нашел.

– На каком столе?

– Ну, стол у него на работе. Туда ему и положили эту бумажку, но не на видное место, а среди других. Я ж тебе толкую…

– Ты эту бумажку видела? Он ее тебе показывал?

– Показывал.

– И как она выглядела?

Ванда задумалась.

– Обыкновенная тонкая бумажка, сероватая такая. На ней слова, печатными буквами. Писали карандашом.

– Слова помнишь?

– Точно не помню. Что-то вроде того, что он сдохнет.

– Дальше что было?

– Да ничего. Кто-то из редакции на него зуб имел и решил его попугать. То есть я тогда так подумала. А сейчас уже не знаю. Он же пропал.

– Может, сбежал?

– Он хотел после отпуска меня взять на работу и квартиру выбить, – твердо ответила Ванда. – Не мог он сбежать. Да еще без семьи. Он бы их не бросил.

– Раз уж ты говоришь, что в курсе его дел… Какие у него отношения были со Склянским?

– Ну, они считались друзьями, а так-то Алексей не очень был к нему расположен.

– Почему?

– Я тебе не скажу. У меня неприятности могут быть.

– Нет. Склянский вчера застрелился.

– Застрелился? – удивилась Ванда. – Значит, я была права. Я всегда говорила Алексею, что тот плохо кончит, а он мне не верил.

– А почему ты решила, что он плохо кончит?

– Да он же пустое место. Только и умел, что щеки надувать. Мог час говорить без перерыва, потом пытаешься вспомнить – о чем говорил-то? Что хотел сказать? Ничего не вспомнишь. Трепло. Жена из него веревки вила. Кстати, ребенок, который будто его, на самом деле от шофера.

Тут, признаться, Опалин прикипел к месту:

– Это кто тебе сказал?

– Сама догадалась. Видела их как-то, всех вместе. Жена все головой в сторону шофера вертела, и ребенок на него похож. Удачно она овдовела, теперь этот дурак ей мешать не будет. Может даже снова замуж выйти. Везет же некоторым…

– А почему Колосков не любил Склянского?

– Потому. Склянский важничать любил. Сделает что-нибудь и потом ведет себя так, словно ты по гроб жизни ему должен. Вон, о комнатке моей так говорил, словно мне отдельный особняк выделили. А это же клетушка.

– Колосков много зарабатывал?

У Ванды вырвался смешок.

– Если бы мало, я бы в его сторону и не посмотрела.

– Он тебе признавался, сколько украл в газете?

– Он не крал. Ему сами деньги давали.

– За что?

– За многое. Ну, там, срочную рекламу вне очереди поставить или скидку выбить, если ее много. Еще он мог сделать рекламу получше, чтобы все побежали покупать, и похуже. За «получше» тоже приплачивали отдельно.

– И как это проводили по документам? У Колоскова наверняка был сообщник в редакции.

– Да нормально проводили. По бумагам все чисто. Платили-то ему лично, по договоренности.

– Он когда-нибудь обманывал заказчиков?

– Никогда. Потому ему и платили без проблем. Знали: если взялся, то обязательно сделает. Он еще смеялся – чтобы успешно взятки брать, надо иметь репутацию лучше, чем у какого-нибудь честного человека.

– То, чем он занимался, – не выдержал Опалин, – это мошенничество с использованием служебного положения.

– Правда? – Ванда колюче прищурилась. – А ты докажи. Только я сразу предупреждаю: если дойдет до суда, я от всех своих показаний откажусь.

– В семье знали о его делах?