Анабиоз - Илья Бушмин (2015)

Она кивнула. Очень неуверенно. И грустно. В ее глазах была обреченность. Она не верила, что Сергей жив. Я даже догадывался, почему. Время – с каждым днем надежда таяла. Интернет – я буквально видел, как она часами напролет сидит в сети и читает всякие ужасы про пропавших людей. Статистика – 90 процентов пропавших людей оказываются мертвыми. Сухие цифры, сухие факты.

– Он купил кольцо, – ляпнул я. И тут же пожалел об этом. Лицо Жени вытянулось. Она круглыми глазами смотрела на меня.

– Что?

– Кольцо. – сказал «А», говори и «Б». Я проклинал свой язык. – Сергей купил кольцо, чтобы сделать тебе предложение. Он даже показывал…

Женя закусила губу. Взяла кружку, чтобы сделать глоток чая. Но так и не сделала. Кружка стукнула об стол, а Женя закрыла глаза ладонью и зарыдала.

Гопник-утешитель. Второй раз за день я обнял человека, чтобы хоть как-то утешить. Женя прижалась ко мне и тряслась, всхлипывая. Каким-то образом ее слезы попали на мои губы. Конечно, соленые.

А потом я почувствовал, что хочу быть с ней. Прямо сейчас.

Меня как громом поразило. Я резко отстранился, делая все, чтобы не встретиться с ней взглядом.

– Жень, извини… Мне бежать надо.

– Сейчас?

– Да. Сейчас. Похороны. Завтра похороны. Завтра… сложный день… Я побежал.

Как чумной я выскочил из квартиры. Чуть ли не запрыгнул в лифт, мысленно проклиная скрипучую железную клетку за медлительность, с которой она ползла на нужный этаж.

Но на самом деле я никуда не побежал. Я сел на лавочку перед подъездом и закурил. Я глотал дым и думал о том, что, черт побери, только что произошло.

2

Рабочие опускали гроб в свежевырытую могилу, а мы стояли и молча смотрели, как деревянный ящик с телом отца исчезает навсегда с поверхности земли. Мать не плакала – она неотрывно смотрела на опускающийся все ниже гроб. В глазах стояли растерянность и страх. Она не знала, как ей жить дальше. Я приобнял ее за плечи. Мать этого даже не почувствовала.

Никакого оркестра не было, мы не могли себе это позволить. Не было и армии родных и близких. Не считая рабочих кладбища, около могилы стояли двенадцать человек. Друг отца с работы, с которым они проработали 20 лет. Тетя Света. Ее муж и ее 30-летний сын, который постоянно посматривал на часы и считал минуты до момента, когда ему можно будет свалить. Соседи, с которыми родители в последние годы сблизились и стали если не друзьями, то приятелями. И еще несколько человек, которых я не знал.

Рабочие уставились на нас. Я кивнул им и первый шагнул к могиле. Бросил горсть земли внутрь и вернулся к матери, чтобы помочь ей сделать то же самое. Она заплакала, когда пришлось отвести ее в сторону и уступить место другим.

Перед тем, как закрыли крышку гроба, я в последний раз посмотрел на лицо отца. Странная штука жизнь. Она идет бок о бок со смертью, а мы стараемся никогда об этом не думать. Лучше пить, смотреть телевизор или говорить о погоде. Сейчас жизнь ушла, а отец оставался – вот он, совсем рядом. Испустившее дух тело с закрытыми глазами. Возможно, наше тело и есть смерть. Рождения – счет 0:1. Смерть – счет 1:1.

Потом были поминки. Из тех, кто был на кладбище, остались только десять человек. Тетя Света и я помогали матери на кухне. Гости сидели с откровенно кислыми рожами и ждали конца повинности. Зачем и кому нужно было все это лицемерие, я не понимал. Уж точно не отцу.

Каждые полчаса я уходил в подъезд и курил на лестничной клетке.

Я думал о Жене. Теперь, когда вчерашнее отлежалось в голове, я относительно неплохо понимал, что произошло. И это не делало мне чести.