Ласточкино гнездо - Валерия Вербинина (2019)

Пока Матвей Семенович кормил попугая, Тася повсюду искала Опалина и наконец обнаружила его в «Красной Ривьере» в компании трех актеров и фотографа Беляева.

Тут, вероятно, самое время пояснить, что Борис Винтер не разбился насмерть в том числе и потому, что Иван вовремя заметил, что происходит, и побежал помогать пожарным, которые засмотрелись на трюк и не успели развернуть и натянуть брезент.

Следом за мнимым репортером бросились Еремин и Вася Харитонов. Объединив усилия, они поймали упавшего Винтера на брезент, и хотя в итоге не обошлось без перелома, врачи считали, что пациенту чертовски повезло, учитывая высоту, с которой он летел.

– Вот тебе и материал, – заметил Сергей, допивая рюмку, – репортер спасает гибнущего режиссера!

– Я там один, что ли, стоял? – возмутился Иван.

– А кто орал «Держите ровнее», «Левее», «Сейчас упадет», а? – засмеялся Федя.

– Я не орал, – буркнул Опалин, насупившись.

Он ничего не имел против этих людей, но что-то в них ему инстинктивно не нравилось, он и сам не понимал, почему.

– Он шептал, – объявил Володя, улыбаясь во весь рот. – Но очень громко.

– Татьяна Андреевна, – с чувством произнес Еремин, поднимаясь на ноги и прикладывая руку к сердцу, – мы, так сказать, решили отпраздновать спасение… Еле затащили сюда спасителя вашего мужа, так он упирался… Это Татьяна Андреевна, жена Бориса Ивановича, – на всякий случай представил он молодую женщину.

Судя по блеску глаз Еремина, он успел выпить больше остальных, но вряд ли сожалел об этом.

– Ваня, да? – обратилась Тася к Опалину. – Простите, Ваня, можно вас на два слова…

– Мы не подслушиваем, – хихикнул Федя.

Опалин поднялся с места.

По правде говоря, Иван вообще был сейчас не прочь уйти, но он все-таки находился на задании, и только это обстоятельство удерживало его.

Тася отвела Опалина в сторону и с решительным видом повернулась к нему.

– Ваня, простите, ради всего святого… Я должна была раньше вас поблагодарить… но когда Боря упал, я ни о чем не могла думать… Вы, пожалуйста, не думайте обо мне плохо, – поспешно добавила она. – Я вам очень, очень благодарна. Вы не остались стоять в стороне… как некоторые. – Говоря, она метнула недобрый взгляд на Лавочкина, который, судя по взрывам хохота за столом, увлеченно рассказывал очередную актерскую байку. – Скажите, а вы будете писать в газету о том, что случилось? Понимаете, Боря… он очень самолюбивый… и то, что трюк не удался, это для него такой удар…

Опалин еще не понимал всех тонкостей и хитросплетений киноиндустрии, но он видел, догадывался, нутром чувствовал, что его обманывают, что дело вовсе не в самолюбии, а в том, что Тася по каким-то причинам не желает, чтобы происшествие с ее мужем попало в газеты. И то, что его хвалили в глаза и тут же, не сходя с места, точно так же, в глаза, лгали ему, оскорбляло его больше, чем могло оскорбить равнодушие к его поступку или даже недоброе слово.

– Да я ничего не сделал, – проворчал он, угрюмо поводя плечами. – О чем тут писать? Не о чем…

– Обещайте мне, что вы не сообщите в газету, – ласково промолвила Тася и легонько коснулась его руки.

Опалин отодвинулся и руку убрал.

– Не сообщу, и вообще я совсем о другом должен написать, – сухо проговорил он.

– Ну так это же замечательно! – воскликнула Тася, просияв. – Знаете что? Вам обязательно надо взять интервью у Нины Фердинандовны!

Собственно говоря, Опалин жаждал проинтервьюировать только одного человека – того, кто имел отношение к убийству Саши Деревянко, а жена наркома была, по его мысли, последним человеком, который мог им оказаться. И вовсе не из-за высокого положения, а просто потому, что в момент убийства совершенно точно находилась за городом.

– Я… даже не знаю… – пробормотал Иван.