Ласточкино гнездо - Валерия Вербинина (2019)

– Боюсь, что даже если фильма пойдет по всей Европе, я все равно буду не в состоянии купить тебе «Алмазную гору»… – Он протянул Тасе руку, приглашая ее присесть на постель. – Малыш, разве ты забыла, что я сказал тебе когда-то? Я говорил, что буду любить тебя и без всяких украшений, такой, какая ты есть… К черту эти побрякушки, они все равно ничего не меняют в наших отношениях…

– Не меняют, – уже помягче ответила Тася, хлюпая носом. – Но… ты просто не представляешь, как мне иногда хочется… надеть что-то подобное… – И тут ей в голову пришла новая мысль. – А ведь она нарочно это сделала… Нарочно нацепила эту штуку и приехала сюда, чтобы… чтобы…

– Чтобы ты ей завидовала, – договорил за нее Борис. – А ты не завидуй. Вот не завидуй, и все. Подумай, что у нее за жизнь?

– Прекрасная жизнь! – Тася снова начала заводиться. – Уж получше, чем у многих…

– Внешне – да. Меха, украшения… ну вот то, что ты сказала. А вообще? Если вдуматься? Муж – старик, детей нет… И друзей наверняка нет тоже. Одни знакомые, которые ее терпят, пока им что-то от нее надо…

– Я должна ей сочувствовать? – проворчала Тася.

Но по тону жены Борис понял, что она уже начала остывать.

– Нет. Просто… ну… не забивай себе голову тем, что она носит… Не это в жизни важно. Послушай, я ей сказал, чтобы побыстрее проявили пленку… ну ту, где я упал… Мне кажется, что ее еще можно использовать в фильме… надо будет только немного подработать сюжет…

– Господи, – с отвращением воскликнула Тася, – ты не человек, ты… ты режиссер, и больше ничего! Что бы ни произошло, ты думаешь только о том, как это использовать в фильме… Боря! Боря, ну не смейся так! Боря, я обижусь! Ну вот, ты аж поперхнулся и теперь кашляешь… Ну честное слово, что такого я сказала? Никакого нет сладу с тобой, просто никакого!

Глава 12

Паутина лжи

Какая горькая нелепость:

Цель не оправдывает средства!

Мандельштам О. «Кинематограф»

После того как во время съемок Тася так грубо предала огласке затаенные чувства молодой актрисы, Лёка была уверена, что ей придется очень тяжело. На деле же вышло иначе.

Если Бориса Винтера в съемочной группе скорее любили – за увлеченность, за искренность, за храбрость, – то к Тасе отношение было отчасти пренебрежительное, отчасти настороженное.

То, что она в сердцах сказала о Лёке и Андрее Еремине, вначале показалось сплетней с соблазнительной перспективой мелкого скандальчика из разряда тех, к которым в кино так привыкли и без которых, вероятно, не обходится ни один проект.

Однако, поразмыслив, члены съемочной группы решили, что жена режиссера просто за что-то возненавидела Лёку и решила таким способом ей отомстить.

Все видели, что свободное время девушка проводит с Васей, что с Ереминым она пересекается только во время работы и что в ее поведении нет ничего, что походило бы на флирт.

Растерянность Лёки после вспышки Таси, слезы молодой актрисы только говорили в ее пользу.

Но, конечно, больше всего на руку девушке сыграла ее скрытность, то, что она никому не поверяла свои чувства, а держала их при себе.

То, что знают хотя бы два человека, неизбежно узнают все; то, что знает только один, при нем и останется. Поэтому, обсудив ситуацию со всех точек зрения, окружающие сочли, что Тася плетет очередную интригу, что она намеревается поссорить Лёку с Васей и заодно – с Ереминым, который всегда был с молодой актрисой вежлив и корректен, но – не более того.

– Ты, пожалуйста, не думай, что я хоть на мгновение поверил в эту ерунду, – сказал Вася Лёке вечером в номере гостиницы. – Ты и Еремин – надо же придумать такое!

Лёка, которая в это мгновение за ширмой снимала платье, замерла. Но, овладев собой, девушка объявила самым что ни на есть беспечным тоном: