Я Пилигрим - Терри Хейз (2015)

Его гибель, совершенно очевидно, произошла в результате несчастного случая. Расследовать тут было нечего, и поэтому Броуди Уилсон мог спокойно сесть на самолет и отправиться домой. Детектив Лейла Кумали верно оценила ситуацию.

Мне удалось выторговать для себя несколько дней, но этого было явно недостаточно. Выходя из полицейского участка, я вновь задумался о том, сколь опасны догадки, которые не подвергаются сомнению. Нам с Шептуном следовало бы глубже проработать вопрос о том, что конкретно я собираюсь расследовать. Честно говоря, мы устали и впали в отчаяние, когда принимали решение. В большинстве случаев смерть двадцативосьмилетнего человека на омываемых морем скалах дает хоть какую-то пищу для следствия. Но эти оправдания нам не помогли: мы подняли флаг на мачте и, как всякие пираты, заплатили за это, когда корабль пошел ко дну.

Вопрос заключался в следующем: что же мне теперь делать? Ответ был прост: не имею ни малейшего представления. Я знаю два способа борьбы со стрессом: обычно я или хожу пешком, или с головой погружаюсь в работу. Бодрум предоставил мне обе эти возможности, и я напомнил себе, что моя первоочередная миссия – установить местонахождение телефонных будок в Старом городе.

Вытащив из рюкзака свой мобильник со специально модифицированной фотокамерой, я поставил на место аккумулятор и в конце улицы повернул направо. Я передвигался, руководствуясь внутренней картой, которая хранилась в моей памяти, и после пяти минут быстрой ходьбы, ощущая, что беспокойство снизилось до разумного уровня, добрался до границы зоны поиска.

Мысленно разделив ее на секторы, полный решимости не упустить ни одной потенциальной цели, я перешел на медленный шаг. Это было нелегко. Бульшую часть года Бодрум – сонный городишко, в котором живет около пятидесяти тысяч человек, но летом его население увеличивается до полумиллиона. Несмотря на конец сезона, улицы были переполнены отпускниками и всевозможными тусовщиками, а также огромным количеством людей, которые на отдыхающих наживаются.

Я прошел мимо бесчисленных магазинов, торгующих турецкими кожаными сандалиями и раритетными персидскими коврами (скорее всего, китайского производства). Каждую сотню ярдов попадались бары, специализирующиеся на том, что в Испании называется острой закуской, а здесь, на Востоке, известно как мезе. Эти бары были полны людей и днем и ночью.

Всякий раз, видя телефонную будку, я фотографировал ее, зная, что программное обеспечение телефона загружает снимок на карту, фиксируя точное местонахождение. В одной из лавок я купил кебаб, завернутый в лаваш, и сел на скамейку под палисандром, чтобы съесть его. Через несколько минут я обратил внимание на витрину соседнего магазина. Там была выставлена замечательная коллекция саксофонов и классических электрогитар. Поднявшись на порог, я заглянул в тускло освещенное помещение.

То было одно из тех редких мест, в которых я так люблю бывать. Часть комнаты хозяин отвел под записи музыки: полки были забиты виниловыми пластинками, ящики – компакт-дисками, и, если бы мне сказали, что где-то в задней комнате есть коробки с магнитофонными кассетами, я бы охотно поверил. В другой части помещения располагались музыкальные инструменты: электрогитары от Гибсона и «Фендер стратокастер», способные вызвать грустную улыбку любителя рок-н-ролла, а также множество турецких народных инструментов – я никогда не слышал, как они звучат, и даже не знал их названий.

Человеку в выцветших джинсах, с отсутствующим видом курившему за прилавком, было за сорок, и он походил на музыканта. Продавец показал жестом, чтобы я зашел внутрь. В другое время, в иной жизни, я задержался бы здесь на долгие часы, но сейчас лишь развел руками, выражая немое извинение, и продолжил выполнять свое задание.