Я Пилигрим - Терри Хейз (2015)

Сын узнает его голос, и, даст Бог, мальчики опередят палестинца. Он вновь вспомнил ту женщину из прошлого: как бедняжка молила о пощаде, перед тем как он первый раз вошел в нее, а затем, много часов спустя, умоляла побыстрее убить ее. Крики несчастной будут казаться лирической поэзией по сравнению с той песней, которую его сыновья и их сослуживцы заставят спеть этого недоноска. «Офис. Парковка». Тласс продолжал повторять эти два слова все громче, пока окончательно не освободил голову и подбородок от ленты. Он задохнулся от боли и разрыдался бы от души, если бы только у него сохранились слезные протоки.

Тласс несколько мгновений сидел, пытаясь справиться с мучительной болью. Если бы в этот момент кому-нибудь удалось заглянуть в салон машины сквозь тонированные стекла «кадиллака», он обнаружил бы там человека с пустыми глазницами, вырванными прядями волос и свисающими с лица клочками кожи. А потом любопытный увидел бы, как этот человек наклонился вперед, чтобы разорвать зубами ленту, которой была обмотана его грудь, с такой дикой решимостью, что можно было сказать наверняка: через несколько минут он будет свободен.

Глава 19

Миниатюрный водолаз-спасатель без устали работал на месте кораблекрушения испанского галеона, когда пять красивых рыб-клоунов всплыли сквозь пузырьки, испускаемые его шлемом.

Огромный аквариум освещал зловещим мерцанием роскошный холл административного крыла института, отбрасывая тень Сарацина на стену напротив. Близкий к отчаянию, он двигался сквозь безмолвное пространство, не зная, какой коридор или нишу исследовать дальше. Он остановился в нерешительности, глядя на сверкающих, ярко окрашенных рыб.

Сарацин не видел их лет двадцать, но знал, как они называются.

– Amphiprion ocellaris, – сказал он, удивленный, что за столь долгое время не забыл обозначающего этих рыб биологического термина.

Из всех тропических рыбок они были у его отца самыми любимыми. Нередко, когда ему приходилось работать в выходные, отец брал сына в свой институт на берегу моря и надолго оставлял среди огромных опытных бассейнов. Самый большой из них был наполнен актиниями, красивыми, но вероломными цветами морского мира.

– Посмотри на рыбу-клоуна, – говорил ему отец. – Это единственные рыбы на свете, которых не убивают ядовитые усики анемонов. Почему? Именно это я и пытаюсь выяснить.

Теперь, много лет спустя, находясь один в учреждении, разрабатывающем секретное оружие, Сарацин отметил для себя иронию происходящего. Как некогда и его отец, он был занят поисками чего-то, обеспечивающего защиту от смертоносного патогенного организма.

Он хотел бы задержаться рядом с рыбами еще на мгновение, попытаться запомнить, как выглядит безмятежный мир природы, но времени у него не было. Сарацин развернулся и внимательно посмотрел на темный проход, который только что заметил. В дальнем его конце имелась дверь, и он, еще до того, как увидел на стене изображение красного полумесяца, почему-то уже знал, что разыскиваемая им комната находится именно там.

Этот знак был исламской версией Красного Креста, он указывал, что здесь располагается пункт первой помощи и медицинский центр. Сарацину рассказала о нем бывшая сотрудница института, медсестра, с которой он работал в ливанской больнице. А найти эту комнату ему помогли рыбы-клоуны, которых изучал его отец, и он увидел в этом волю самого Аллаха.

Дверь в клинику первой помощи была открыта. Сарацин быстро прошел через амбулаторию в складские помещения в глубине. Руководство института регулярно проводило медосмотры и вообще заботилось о здоровье своих сотрудников, поэтому здесь имелись аппарат для снятия электрокардиограммы, «бегущие дорожки», дефибрилляторы и другое оборудование, которым могла бы гордиться любая клиника.