Полоса черная, полоса белая - Екатерина Островская (2019)

— Возможно, но мне он такого не говорил. По мне, если смотреть на губы, то нет разницы Рома, Вова или Боба.

Рохель молчал.

Наконец кивнул, помолчал, раздумывая, снова кивнул.

И продолжил разговор:

— Ты ведь шел без оружия, как я слышал. Как брал?

— Так я пистолет в мусорном баке нашел. Позвонил в дверь, сказал, что пришел электрик, чтобы проверить счетчик. Рядом был дворник, а потому киллер клюнул. Он же в глазок видел, что я один. А я, как вошел, сразу ему вломил.

— По фигуре видно, что ты боксом занимался.

— Было такое дело.

— Сколько весил тогда? — поинтересовался Виктор Иванович.

— Вес мой колебался от семидесяти пяти до восьмидесяти одного. Рост — метр восемьдесят три.

— То есть в любительском боксе это полутяж. Лайтхевивайт, если уж совсем по американской терминологии.

— Ну да.

— Какие-нибудь успехи были?

— Мастер спорта.

— На каких соревнованиях звание получил?

— Чемпион страны среди студентов. Выходил в полуфинал мужского первенства России. Еще разные турниры выигрывал. Дошел до полуфинала универсиады. Но там у меня правая рука была сломана. Обидно: из душевой выходил, поскользнулся, упал неудачно. Четыре пястные кости накрылись. А гипс накладывать нельзя. Пришлось работать левой. Так что проиграл американцу по очкам. Но некоторые говорят, что бой был равный. Так что только «бронза» досталась. Потом кости плохо срослись… Короче, пропустил много. Не тренировался в полную силу, и мой поезд ушел. Вообще, мне мастера международного класса дали, но не вручили, потому что я выступать перестал.

— Сейчас сколько весишь?

— В пределах восьмидесяти пяти — восьмидесяти восьми.

— То есть у профессионалов это первый тяжелый?

— Так и есть. Но никогда не думал, что пойду туда.

— Пьешь?

— Выпиваю иногда, но крайне редко и по чуть-чуть. Хотя вчера с родной теткой почти бутылку «Ахтамара» приговорили.

— Полбутылки на такую массу — это вроде совсем ничего.

— В принципе, да. Мы долго сидели. Закусывали. Я объелся, если честно, а не напился.

Виктор Иванович задумался и снова начал осматривать Сергея.

— На вид ты крепкий парень. А в этом костюме смешно смотришься. Как Джеймс Бонд, ей-богу. Но красивые шпионы — это все сказки для девочек. А вот на ринг сейчас смог бы выйти?

— А смысл? Надо же тренироваться постоянно. Ну, хорошо, я могу форму за месяц-полтора набрать. Но резкость уже не та, да и реакция. Удар держу лучше, чем прежде, дистанцию лучше чувствую. Против молодого мастера спорта без проблем попрыгаю, может, даже уложу его, а против опытного вряд ли выстою. Да меня на полных четыре раунда вряд ли хватит. Руки опускать придется. Если соперник будет выше ростом, сможет поймать, как бы я маятник корпусом ни качал. Если он опытный, то поймает.

Рохель разглядывал его молча, и тогда Сергей спросил:

— Виктор Иванович, такое ощущение, что вы хотите меня на ринг выставить. Так вроде промоушеном вы не занимаетесь. По крайней мере, не слышал.

— Так и не занимаюсь. Просто некоторое время назад, когда совсем другие времена гудели, было модно большим людям встречаться и телохранителями мериться. У кого круче парень. Был специальный зал с местами для зрителей. Ринг в центре. Ставки делались, причем иногда очень значительные. Заранее определялись правила: то ли бокса, то ли боевого самбо, или вообще без правил. Весело было. Но тебя я никуда выставлять не собираюсь — просто интересовался. Я ведь сам боксу часть жизни отдал. Мы с моим лучшим другом Борей Тушкиным с четырнадцати лет потели в зале. Потом оба по второму среднему выступали. Далеко не пошли, но кандидатом в мастера я стал и значок носил с гордостью. А сейчас он где-то дома валяется, не знаю даже где. Кстати, кто сейчас, по-твоему, лучший боксер?

— В моем весе кубинец Олесьело однозначно. Но он в первом тяжелом не задержится — перейдет в супертяжи, но и там у него соперников нет.