Среди тысячи слов - Эмма Скотт (2020)

Айзек повернул голову, уперев подбородок мне в бедро. В этой сцене он должен был выказывать насмешливое презрение, спрятанное под фальшивым юмором, но его слова напоминали флирт.

– Думаете, у меня грубые манеры?

Я уже знала из учебника Spark Notes, что грубые манеры = секс.

Мой румянец стал ярче, и я села прямее.

– Я ни о чем не думаю, мой господин, – ответила я, и мои мысли были поглощены каштановыми волосами и желанием запустить в них пальцы.

– Интересная мысль, улечься между ног дамы.

Боже. Еще одна волна жара промчалась по мне, устроившись между ног, словно это он так приказал.

– Ч-что, господин? – заикаясь, произнесла я шекспировские слова.

– Ничего, – ответил он.

Я пыталась не забывать, что Гамлет играл с Офелией, но мои слова вырвались с тихим провокационным смешком.

– Вы веселы, мой господин?

Айзек многозначительно улыбнулся.

– Кто, я?

– Да, и вправду веселы, – сказал Марти, разбивая это мгновение подобно кузнечному молоту. – Мне кажется, все слишком весело. Мне придется дать несколько указаний.

Айзек мгновение помедлил, потом поднял голову с моих колен и сел на пустом стуле рядом со мной. Я положила руку на место, где только что был он, чтобы ощущать это тепло чуть дольше.

Мартин потер подбородок одной рукой.

– Мне нравится ваш прогресс. Я вижу разницу в вашем отношении, фамильярности, – он повернулся к Айзеку. – Но ты слишком мил.

Айзек фыркнул.

– Я мил?

– Все бывает в первый раз, – заметила я.

Он игриво толкнул меня плечом, не глядя на меня, но на поверхность вырвалась его улыбка с поклонов «Эдипа», пустив трещину по моему блоку льда. Серебряный луч света во тьме. Я знала, что он простил меня за то, что не показала ему дом, в то время как мне стало еще хуже при мысли, что приходилось прятать его.

«Я не хочу прятать его. Мне хорошо с ним».

– В тот раз, Айзек, ты был раздражен, – сказал Марти. – В этот раз ты мил. Вернись к раздражению и создай несколько слоев ваших чувств друг к другу. Строй на том, над чем мы работали в прошлую субботу.

Айзек кивнул.

– Да, конечно.

Мартин повернулся ко мне.

– Уиллоу, мне нравится твоя нервозность. Офелия – приличная дама, а Гамлет ведет себя неподобающе для принца. Твоя первоначальная напряженная, шокированная реакция была гениальной. Но потом ты… Как бы деликатно это сказать? Казалась возбужденной.

Мои глаза расширились, и разряд электричества промчался по позвоночнику.

Мартин повернулся к Айзеку.

– Ты тоже казался влюбленным, если подумать об этом. Прямо сейчас эта сцена больше напоминала «Ромео и Джульетту».

Я не осмеливалась смотреть на Айзека, и мой взгляд стал искать убежища в аудитории. Он наткнулся на Джастина, сидящего в первом ряду с Розенкранцем и Гильденстерном, двумя актерами из колледжа, с которыми он подружился. И смотрел он прямо на меня.

– Если вы строите эмоциональный замок в этой сцене, – сказал Мартин, снова привлекая мое внимание, – основой должна быть любовь. Разрушение любви – первый этаж. Наверху – безумие. А на чердаке здоровая доза сексуального напряжения. Понятно?

Мартин взглянул на часы.

– Черт. Актерам «Эквити» нужен перерыв, – он хлопнул в ладоши. – Ладно, внимание, все. Перерыв на пять минут.

Айзек и я остались одни на сцене, и между нами повисла тяжелая тишина. И эта тишина шептала:

«У вас чувства друг к другу…»

«Вы кажетесь влюбленными…»

«Скорее, как Ромео и Джульетта…»

– Ну, – наконец сказала я. – Мартин очень… красноречивый постановщик, не так ли?

Айзек потер затылок.

– Ага, у него появляются дикие идеи.

– Мне нравятся его идеи, – ответила я. – То есть он. Он мне нравится.

Айзек встретился со мной взглядом.

– Ага. Мне тоже.