Среди тысячи слов - Эмма Скотт (2020)

– Знаю, но разве не видишь? Это не имеет значения. Это не моя вина, но это неважно. Потому что уже слишком поздно. Слишком поздно. Ты можешь выбить из него все дерьмо или избить еще несколько вывесок, пока кости не сломаешь. Но я все равно буду здесь, – она ткнула пальцем в покрытую рвотой землю. В глазах стояли слезы. – Я всегда здесь буду. Прямо здесь.

Ее накрыло ужасное осознание, словно жуткая трагедия разворачивалась прямо на ее глазах.

– Черт… – прошептала она. Слезы струились по ее красным щекам. Нижняя губа задрожала, а дыхание стало поверхностным. – Черт. Черт. – Она кинула бутылку на землю, и та разбилась на кучу сияющих зеленых осколков. Потом Уиллоу сошла с тропинки и побежала вверх по холму на кладбище.

Я молча последовал за ней. Я не мог сказать ничего такого, что она захотела бы услышать. Уиллоу собиралась дать волю гневу и агонии, а моей задачей было позволить ей это и быть рядом.

– Пошел он. Пошел он. Пошел он.

Ее голос становился все громче и громче, разрывая небеса.

– Пошел ты, – кричала она. – Пошел ты! Пошел ты! ПОШЕЛ ТЫ!

Ее последний крик был подобен взрыву, поразившему и ее тело. Колени подогнулись, и я вовремя подхватил ее и осторожно удерживал. Осторожно. Разве захочет она снова почувствовать прикосновение мужчины?

Но Уиллоу ухватилась за лацканы моей куртки, прижимаясь ко мне, пытаясь слиться со мной. Я обнял ее. Притянул к себе. Сделал из своей брони ее броню. Светлые волосы упали на мои руки, и я сжал их в кулаки, крепко обнимая Уиллоу. Боже, я представлял, как коснусь ее волос, тысячу раз, но не таким образом.

Никогда.

Я держал ее в объятиях, пытаясь поглотить ее боль. Хоть немного. Я бы с радостью забрал всю. Я ощущал, как эта боль ломает ее кости. Даже если ее накачанный наркотиками разум помнил лишь обрывки, тело помнило все. Все это жило в ее клетках. В ее душе. Каждое мгновение той жестокости были вбито в нее. Отпечаталось на ней.

И я ничего с этим поделать не мог.

Она плакала на моей груди, втягивая воздух в легкие, отрывисто дыша между всхлипами. Потом всхлипы переросли в дрожь. Потом наступила мертвая тишина, и она произнесла хрипло:

– Хочу домой.

Я погладил ее по волосам.

– Я отвезу тебя.

– Но где дом? – Уиллоу вытерла глаза рукавом кофты, оглядывая кладбище. Здесь стояли неровные ряды старых надгробий, некоторые покосились, избитые временем. – Боже, я так устала.

Она выскользнула из моих рук, опустившись на четвереньки. Легла рядом с могилой, свернувшись в клубок и положив руку под голову.

– Уиллоу…

– Тебе не нужно оставаться, – сказала она, закрыв глаза.

– Но… здесь?

– Да, – ответила она. – Мы мертвые, лежим на кладбище.

– Ты не мертва, – сказал я, присев. – Ты не мертва, Уиллоу.

«Я не позволю тебе умереть».

– Не вся я, – сказала она сонно. – Но часть меня умерла и исчезла. И я никогда не смогу ее вернуть.

И это ударило меня в сердце в тысячу раз сильнее, чем ее крик ярости, посланный в небеса.

Я подвинулся к ней и медленно, осторожно лег позади нее настолько близко, насколько смел, все еще не решаясь коснуться ее. Но она позволила мне прилечь рядом с ней, позволила прижаться грудью к ее спине и прижать к ней колени. Ее густые волосы мягко касались моей щеки. Я обнял ее. Уиллоу расслабилась, откинувшись на меня, и я думал, что уснула, пока ее голос не раздался в теплой тихой ночи.

– Мне жаль, – прошептала она.

– Боже, Уиллоу, тебе не за что извиняться.

– Мне жаль, что никогда не смогу быть девушкой, которая тебе нужна.

«Ты уже та девушка».

Слова застряли в горле. Желали выплеснуться наружу и все же остались за сжатыми зубами. Страх сцены задом наперед. Мне не сложно было позволить писателям говорить за меня, когда я играл для незнакомцев. А эта девушка в моих объятиях казалась ближе всего к настоящему мне.