Иван Московский. Первые шаги - Михаил Ланцов (2019)

– Не надо врать! – рявкнул Ваня. – У меня есть письмо, найденное у Александра Чарторыйского. Писал его покойный сын Марфы. И там прямо сказано, что меня должно убить в том бою, дабы ослабить волю отца моего. Гибель единственного сына кого хочешь подкосит. Не так ли? И ты, отче, прекрасно это знаешь.

Архиепископ глубоко вдохнул и медленно, судорожно выдохнул. А потом вытер выступивший на лице пот.

– Кто?!

– Филипп… – дрожащим тихим голосом сообщил он, не поднимая глаз. – Митрополит прислал письмо. Предлагал разрешить наши противоречия миром. Чтобы не отлагалась Церковь Новгородская и Псковская в пользу Киевской митрополии. И в знак своего расположения сообщал нам о том, что ты пойдешь малыми силами в отрыве от ратей отца своего. И что именно ты склоняешь отца своего к крестовому походу супротив нас и слова дурные против добрых христиан сказываешь. Месяц же спустя от него второе письмо пришло, в котором говорилось, будто бы не выступит отец твой в поход на север и ты будешь один с тремя сотнями всадников. Пешцев же он хоть и упоминал, но за воинов не почитал, называя ряжеными скоморохами.

– У тебя сохранились те письма?

– Да.

– И он там предлагает убить меня?

– Он пишет, что для всех будет лучше, если ты погибнешь.

– Немедленно пошли за ними, – холодно произнес Ваня. – Мне нужны эти письма. Ты понял меня?

– Да, – глухо произнес архиепископ, испуганно озираясь. Воины княжича слышали их разговор, и у них были ТАКИЕ лица, что и не пересказать. Будто сейчас его рвать будут, голыми руками.

– Митрополит писал только тебе?

– Мне то неведомо, – развел руками Феофил.

– Но ты ведь что-то предполагаешь?

– Полагаю, что писал. Борецким и кое-кому еще. Уж больно они воспылали уверенностью в успехе дела. Стали подбивать не токмо рать твою побить, но и на Москву идти после да отца твоего остужать от прыти лишней.

– Ясно… – сухо ответил Ваня, глядя на архиепископа. – Мои условия город принимает?

– Да.

– Все?

– Да. Только…

– Что?!

– Выступая против тебя, мы подняли все войска, какие могли. Не спеша, вдумчиво. Собралась двадцать одна сотня. Ныне же, после двух поражений и неурядиц внутренних, скудно стало с воинством. Кто погиб, кто ранен, кто разбежался, кто за этих стоит, засев с ними в Детинце. У нас едва три сотни осталось, готовых к бою. Мы готовы выставить их для похода на татар. Но их всего три сотни, а не запрошенные тобою пять. И город останется совсем без защиты…

– Кто среди них?

– Владычный полк весь. Сто пятьдесят два всадника.

– Владычный? Весь? – удивился Ваня. – Везучие у тебя люди.

– Они не ходили в поход супротив тебя. Я не пустил их. Оттого и сберег.

– Хм, – усмехнулся княжич. – Это хорошо. Кто еще?

– Обрывки дружин боярских из тех домов, что за Москву стоят. Все войско Новгорода ныне вокруг моего полка стоит. Никакой дружины свыше двадцати всадников более и не найти по городу.

– Как вы можете это возместить?

– Мы можем дать денег сверх виры.

– Сколько?

– Еще десять тысяч.

– Добавь туда еще двух мастеров колокольных, пятерых – медного дела и дюжину ковалей добрых. Сорок пудов бронзы колокольной[83]. И… – Ваня задумался на секунду… – книги разные. Да. Я люблю книги. Оттого было бы недурно, если бы все книги, что есть ныне в Новгороде и прочих городах да монастырях твоей епархии, были переданы мне в дар, либо как есть, либо в списке. Что на нашем языке, что на иных. А с ними и списки договоров старых.

– Быстро не получится с книгами.

– А и не надо быстро. Лет за десять управитесь – уже хорошо. Главное, не тяните. И, уезжая, я желаю повезти с собой какие-нибудь интересные книги, дабы в дороге не скучать.

Ударили по рукам прилюдно. Посадник все засвидетельствовал и пообещал составить грамоту по освобождении Детинца.