Иван Московский. Первые шаги - Михаил Ланцов (2019)

– Ты чего? – наигранно удивился княжич, прекрасно осознавая тот шок, который испытал этот парень. Не каждый день оказывается, что ты ходил бок о бок с легендами старины далекой.

И тут княжичу стало по-настоящему не по себе. За Нильсом на колени упали и шведы, а потом и остальные солдаты. Почему его солдаты из местных последовали за шведами, ему было непонятно. Может, по вечерам они травили байки и многое рассказали о старине северных морей? Кто знает. Однако ребята, еще пару лет бывшие селянами окрестных земель московских, прониклись самым удивительным образом. И все они смотрели на него ТАКИМИ глазами, что пробирало до мурашек.

Ваня вновь забыл о том, что в эти лохматые годы люди воспринимали мистику на полном серьезе. Для них были реальны русалки, домовые и прочие чудеса больного воображения. Рационально-мистическое мышление со всеми его вывертами во всей красе.

– Семен, – достаточно громко произнес Ваня, обращаясь к командиру своей артиллерии, – собери все «саламандры» с бастионов и поставь их в линию вот там. А в валу выбери выемки, чтобы можно было бить из них по лагерю. Понял?

– Так точно! – излишне бодро отозвался парень. Повторил приказ. И убежал, развивая бурную деятельность. А следом и остальные зашевелились. Ваня хотел их всех занять хоть чем-то, лишь бы отвлечь от ставших для него слишком опасными мыслей.

Прямо сейчас татары находились в крайне уязвимой позиции. Два тяжелых поражения подряд в течение суток – это очень серьезно. К ним шел огромный, просто чудовищный урон в живой силе. Такой, что и настоящие воины не устоят. А Ваня прекрасно знал, что степняки не воины по своей сути, они разбойники. А потому не готовы к таким потерям никоим разом. А значит, что? Правильно. Сломлены и деморализованы. Если ничего не делать, то, скорее всего, они сами отойдут к вечеру или, может быть, завтра с утра. Но княжич не хотел так неоднозначно завершать это сражение. Поэтому он решил рискнуть. Тем более что по дурости своей наговорил лишнего. Да пернатые засранцы подыграли. Вот кто их просил? Кто бы мог подумать, что они такие контактные создания? Он всегда думал, что вороны нелюдимы. А тут – нате на лопате. Приплыли. Нужно было что-то делать, чтобы не утонуть в опасных разговорах.

Выстроив дюжину «саламандр» в линию, Ваня приказал открыть из них огонь по лагерю татар. Метя, разумеется, в большую юрту, которую поставили для хана Ахмета всего в пятистах метрах от куртины. Так далеко не стреляло в те годы практически ничто, кроме отдельных длинных аркебуз, незнакомых Большой Орде. Поэтому и поставили юрту без всякого опасения. Добить ничем, в представлении Ахмата, до него было нельзя, а вылазкой одолеть – не под силу, перед ней был довольно серьезный заслон. По которым из Алексина тоже не стреляли, благоразумно не демонстрируя все козыри, имеющиеся в рукаве.

Хан ошибся в своих оценках. Сильно. Люто. Бешено. И понял он это сразу после того, как возле его юрты стали бить в землю чугунные ядра «саламандр». И часто так! Очень часто! Дюжина орудий открыли огонь на пределе скорострельности – то есть выплевывая по четыре ядра каждую минуту. Итого – сорок восемь ядер в минуту. Разброс, конечно, большой, но и юрта хана была немаленькой.

Минуты не прошло, как это степное жилище обрушилось, погребая под собой людей. Впрочем, «саламандры» не прекратили обстрел, продолжая работать по участку, где мельтешили люди и кони.

А пехота тем временем выступала от угловых бастионов к мосту. Прошли. Выстроились в три коробки. «Саламандры» замолчали. Заиграли волынки. Ударили барабаны. И вся рать, исключая раненых и базовый гарнизон крепости, двинулась вперед под развевающимся красным знаменем с золотым львом.