Огненный перст - Борис Акунин (2013)

Капище, понял Дамианос, когда увидел, что к дубу ведет дорожка, с обеих сторон выложенная звериными и птичьими костями.

– Вот – ты.

Радослава остановилась перед дубом и низко поклонилась ему.

С одной стороны кора на дереве была снята, и там темнел барельеф: резное изображение лесного бога. Руки у него были наподобие веток, борода короткая, как у Дамианоса, а ровно посередине лба торчал маленький сучок.

– Как же тебя не признать? – засмеялась девушка, осторожно показав на «огненный перст». – Нешто не ты?

Голова у Дамианоса кружилась, совсем ничего не соображала. «Ты похож на этого идола не больше, чем она – на Белую Деву. Девчонка почти ребенок, она напридумывала себе – это ладно. Но ты-то, ты?» – шепнул рассудок.

Аминтес посмотрел на девушку из лесного племени, почувствовал, что не может отвести взгляда, и рассудок умолк.

– Я пришел издалека. Я не бог. Я человек.

Она потрогала его за руку, неуверенно коснулась подбородка – и отдернула палец.

– Ты Лесень. Ты пришел за мной. Потому оделся в кожу и мясо. Но я тебе не нравлюсь, и ты не признаешься.

Голубые глаза в одно мгновение наполнились слезами, губы задрожали.

«Она живая. Она не растает и не исчезнет. Значит, ее можно будет отыскать. А сейчас – долг. Дело».

– Где ты живешь?

– Там. – Она показала на опушку недальнего леса. – Мы живем там. А то ты не знаешь! Мне дотемна на озеро ходить нельзя. Русы девушек ловят. Но сегодня вдруг так захотелось на вечерней заре искупаться! Вода вся розовая. А это мне не просто так захотелось. Это ты меня позвал.

Из-за густеющих сумерек вдаль было видно плохо, но Дамианос все же разглядел под деревьями серые крыши лачуг.

– Наша крайняя. Мы с бабинькой живем. Она глухая совсем, – сказала Радослава и хихикнула. – Ой, я ему рассказываю, а он все и так знает.

– Беги домой. Не оборачивайся. А то молнию с неба пошлю, – строго приказал Дамианос, решив, что быть богом, пожалуй, удобнее.

– Опять шутишь. Ты молниями не караешь – то Перун.

– А чем я караю?

– Ну как… Медведя можешь наслать. Или волков.

– Нашлю. Медведя. Беги домой!

Она медлила.

– А еще придешь?

– Приду. Не оборачивайся, поняла?

Девушка, подобрав рубашку, побежала, а Дамианос упал в высокую траву, где стоял. Конечно, обернулась – женщины есть женщины, хоть небесные, хоть земные. Увидела, что на поле никого нет, вскрикнула и припустила еще быстрее, только белые ноги замелькали.

И вскоре – показалось, сразу после того, как убежала Радослава, – померк последний свет. Стало темно.

Дамианос торопливо шел назад к озеру и повторял: «Потом, потом, не сейчас».

Ему было страшно, как никогда в жизни. Может быть, вообще – впервые в жизни.

Словно сорвали надежный панцирь, под которым он чувствовал себя неуязвимым. Раньше он смотрел на других людей и чувствовал, что сильнее их, потому что его ждет Белая Дева и он ничего не боится. Но если Дева не Там, а здесь, то как же тогда умирать?

Он стал таким же, как все. Смертным, который боится смерти.

О Боже! О боги! Как это страшно…

«Потом, потом, не сейчас».

…Вэринг валялся на том же месте. Когда аминтес вывел его из обморока, Токе захлопал единственным глазом, стал бить себя по щекам, озираться. Он не понимал, что с ним произошло, куда подевалась девушка и почему вдруг стало темно.

– Где баба? Был баба. Нету.

Дамианос пожал плечами:

– Не было никого. Наверно ты видел ведьму. Фрозлейк. Колдовство. Нет ли на тебе какого-нибудь амулета от злых чар? Амулет, понимаешь? Есть ведьмы, которых амулеты не отпугивают, а приманивают… Идем в лагерь, темно уже.

Варвар затрясся. Сорвал с шеи какую-то ладанку и швырнул в воду.

«Больше о ней не думать, – приказал себе Дамианос. – Иначе буду бояться, сделаю ошибку, и меня убьют. Мне теперь погибать нельзя».

Логово змея