Огненный перст - Борис Акунин (2013)

Аминтес попытался вглядеться в тьму позади костров. Нужно было понять, один ли Хельги либо привел с собой воинов.

О том же, кажется, подумал и Хаскульд. Неожиданное появление Хельги смутило его. Но вот Дюр встрепенулся, вышел на освещенное место и тоже начал кричать, яростно жестикулируя. Голос у него был звучный и мощный, не то что у Хельги. Имя конунга Хаскульд не произносил, зато трижды помянул «Кыевгард» и один раз, выхватив меч и воздев его к небу, – «Миклагард».

«Желтые» издали воинственный рев. Слова любимого вождя действовали на них.

Хельги пытался перекричать богатыря, но не смог. Тогда старший хёвдинг повел себя странно. Он полуобернулся, отцепил от пояса боевой топор и взмахнул им, будто подавая кому-то знак.

Неужели сигнал к бою? Вот это была бы удача! Пусть бы вэринги перебили друг друга прямо здесь. Тогда и поход на Кыев не понадобится!

Но из темноты вышел всего один человек. Он двигался медленно, опираясь на длинный посох. Морщинистое лицо обращено к звездам, длинная белая борода, заплетенная косами, покачивается в такт торжественным шагам.

Урм!

Все смотрели на жреца. Хаскульд оборвал речь на полуслове, умолк.

А годи вдруг ударил посохом – и от земли, откликнувшейся звоном, полетели искры. По толпе прокатился стон суеверного ужаса.

Дамианос поморщился. Дешевый трюк! Старый мошенник прикрепил к концу палки кремень. Судя по лязгу, заранее положил наземь железную пластину. Примитивно – но ведь сработало!

В наступившей тишине жрец стал обращаться к небесам, полукрича-полувыпевая то ли моления, то ли заклинания. «О-один! О-один!» – взывал он после каждой фразы.

Хуже всего, что молчал Хаскульд. Вероятно, помешать священному ритуалу было бы кощунством.

Вот в толпе начали подхватывать: «О-один! О-один!».

Когда заскандировало всё скопище, старик изменил рефрен. Теперь он кричал: «О-дин! Рох-рик!».

«Заруби его!» – скрипнув зубами, мысленно приказал аминтес Хаскульду, беспомощно озиравшемуся вокруг. Но знал, что хёвдинг сделать этого не может. Даже такому прославленному герою не простят убийства Одинова жреца.

…Еще минута таких воплей, и отряд превратится в овечье стадо. Заблеет и вернется в загон.

Но аминтесов учат никогда не сдаваться, даже в самой безвыходной ситуации. «Алмазное правило», прозванное так за свою ослепительно неоспоримую твердость, гласит: «Безвыходные ситуации бывают только у трусов или глупцов». Дамианос ни трусом, ни глупцом себя не считал.

Он обернулся, схватил сонно помаргивающего Магога за плечи и сказал, отчетливо выговаривая слова:

– Подойди вон к тому старику. Вот так, кругом, через темноту. Понял?

Автоматон кивнул.

– Когда подойдешь к костру, подбеги и разбей ему голову палицей. Понял?

Пришлось повторить еще раз, прежде чем трипокефал уразумел.

– Иди!

Жреца не может убить хёвдинг – этим он поставит себя вне закона. Но если Урм падет от рук презренного существа – раба с железным кольцом на шее, в глазах вэрингов всё будет выглядеть иначе. Такая смерть нечиста, позорна. А годи, который позволил убить себя рабу, жалок и не говорит устами бога. Все его слова и призывы ничего не стоят.

Конечно, Магога прикончат. Но свою цену он отработает сполна…

Автоматон протиснулся через викингов. Как приказано – не напрямую, а дугой, не по освещенному месту – двинулся к костру. Никто не обратил на него внимания, все смотрели на жреца.

Дамианос потихоньку выбрался из толпы и встал в стороне. Будет лучше пока не попадаться русам на глаза. Иначе кто-нибудь вспомнит, чей это раб, и тогда сам Хаскульд не спасет своего учителя. Когда страсти поостынут и воины станут садиться на корабли, тогда можно и вернуться.

Из темноты, всего в десятке шагов от костра, появился Магог, помахивая своей шипастой дубиной. Никто на него не смотрел.

«Давай! Пора!»