Огненный перст - Борис Акунин (2013)

– Лесень, я так испугалась, когда увидела черную женщину! – со смехом сказала девушка, легко спрыгивая в челн. – Она из лесных ведьм, которые тебе служат? Мне она понравилась. Она добрая и веселая.

– А где она? Ну, ведьма? – спросил он, вглядываясь в тьму.

– Довела меня сюда и ушла. Говорит, вы уже попрощались.

Приложив ладонь ко рту, он крикнул в ночь по-гречески:

– До свидания, сестренка! Мы еще увидимся!

– Если ты захочешь… – ответила ночь издалека.

Он засмеялся. На душе стало легко.

– Возьмись покрепче за борта. Я буду грести быстро. Путь долгий.

Он греб без остановки до самого рассвета и не чувствовал усталости. Радослава не умолкала ни на мгновение. Расспрашивала, почему он плывут по озеру, а не идут лесом, ведь он же лесной бог, а не Россох. Просила рассказать про чудеса Небесной Чащи. Откликаться было не обязательно. Довольно было кивнуть или рассмеяться – и она немедленно принималась отвечать на свои вопросы сама:

– Я знаю, знаю. Небесный Лес за десятью озерами и сорока реками. Последняя река широкая-преширокая, так что берегов почти не видать, а через последнее озеро много дней плыви – не переплывешь. Зато на той стороне сосны из серебра, дубы из золота, и по веткам прыгают белоснежные белки с яхонтовыми глазами…

В конце концов он сказал:

– Я не бог. Я человек. Меня зовут Дамианос. Я везу тебя не в Небесный Лес. Я везу тебя в место, лучше которого нет на земле. Там мой дом. Мы будем жить вместе, ты и я. А потом у нас родятся дети.

Ждал, что она не поверит или даже испугается. Но Радослава лишь улыбнулась.

– Бог ты или человек, мне всё одно. Куда ты меня увезешь, там и будет Небесный Лес.

«Она очень умна или очень глупа? – подумал Дамианос. – Да какая разница? Ее голос – музыка. Ее вид – праздник для глаз. Ее прикосновения – как дыхание майского ветра» – и опять смеялся, уже над собой. Кажется, остепенившись и обзаведясь собственным домом, он начнет писать стихи. Аминтесу это не по званию, а вот благородному патрикию на видной должности – очень даже к лицу. При дворе многие вельможи и сановники упражняются в изящной словесности.

Удача сопутствовала счастливым путешественникам. Над Ильмерь-озером висел густой туман, так что можно было не устраивать дневку, а продолжить плаванье. К берегу Дамианос пристал, только когда совсем выбился из сил.

Они успели уплыть далеко от Волхова. Можно было и отдохнуть.

В укромном месте, среди камышей, поели лепешек и сушеной рыбы, запили водой из озера.

– Смотри, что у меня есть. – Радослава показала замотанный тряпкой кувшин. – Мед. Попей.

– Сначала ты.

Она стала пить, и Дамианос любовался тем, как нежные тени играют на ее коже в такт глоткам.

– На́. Я оставила половину.

Мед был ароматный и вкусный.

Дамианос осушил кувшин. Вместе с последними каплями из сосуда что-то выскользнуло.

Кожаный футлярчик, в каких аминтесы передают секретные записки.

Озадаченно вынул тонкую бересту, свернутую трубочкой.

– Откуда мед?

– Дала черная ведьма. Я же говорила, она добрая.

Письмо, нацарапанное иглой или острием стилета, Дамианос прочитал дважды. Сначала быстро. Потом еще раз, медленно. Улыбка, с которой он разворачивал записку, так и осталась на лице.

«Плевать мне на империю, – писала Гелия. – Я выбираю Хельги. Он умный и сильный. А ты предатель. Мы с тобой были как близнецы. Но ты вышел из утробы и бросил меня. Так что не взыщи. Сладок ли тебе показался мой мед? Знай, что я все равно тебя люблю. Но ты должен сделать выбор. Сам. Вернись ко мне, и мы снова будем вместе. Никто никогда нас не разлучит».

«Это она выдала план Хельги! – вот первое, что понял аминтес. – Не было никакого соглядатая. Всё устроила Гелия!».

– Мне нехорошо, Лесень, – сказала Радослава. – Внутри горит…

– Что?