Мой ненастоящий - Джина Шэй

— Позавчера к Сивому пришел другой покупатель, — возмущенно вскидывается Митяй, — готовый заплатить за эту флешку любую цену. Сивый припер ко мне эту флешку, хотел, чтобы я откорректировал видео и написал прогу, которая зафигачит это самое видео по всем соцсетям. Мне стоило бездействовать?

— Нет, пожалуй, нет.

В этой ситуации, мне и вправду стоит Митяя похвалить, потому что инициатива была проявлена на диво вовремя.

Еще один покупатель?

Желающий публично облить грязью мою Маргаритку?

Это кто ж такой бессмертный у мамы с папой родился?

— А в чем заключалась редактура для видео? — тихо спрашиваю, чтобы до конца закрыть пробелы в своей картинке. Не хватает-то всего пары штрихов.

— Да в фигне какой-то, — Митяй передергивает плечами, — нужно было удалить несколько кадров. Мне выдали хронометраж по секундам, я, честно говоря, не заглядывал.

Щелк.

Паззл встает на место. Я еще не понял, что на нем изображено, но определенно — это та самая ниточка, которой мне не хватало.

Проще говоря, какая-то мразь хотела обнародовать грязнейший компромат на мою жену, предварительно удалив из него… другую мразь?

Другую ли?

— Ты ведь ничего не удалял?

Хакер снова трясет башкой, мол, делать ему больше нечего. И правильно, я б тоже забесплатно работать не стал. А я бы за порчу вещдоков точно бы не стал платить.

— Давай сюда свой ноут, Митяй, — я крепче стискиваю флешку в своих пальцах, — и сходи пока покурить.

— Я не хочу вроде.

— Хочешь, — я красноречиво щурюсь, намекая, что от этого желания у моего собеседника зависит жизнь. Митяй понимает с пятой секунды и испаряется.

Вот и дивно.

Тайны моего Цветочка достанутся только мне.

51. Маргаритка

Нужно сказать — покупатель не очень-то торопится забирать «покупку».

С того момента, как меня привозят к Сивому, и до того, как Серый является ко мне с очередной тряпкой, в которую мне надо переодеться — проходит по моим внутренним ощущениям часов семь, не меньше. Сужу я в основном по сгущающимся за окном сумеркам — приехала-то я на этот «кемпинг» утром, а из сарая, где меня заперли, выхожу уже в густой вечер.

За эти семь часов я успеваю не только измерить сарай шагами вдоль и поперек, но и обшарить каждый его угол, в поисках чего-нибудь, что сгодится мне для самозащиты.

Ничего. Даже ржавой железяки не находится. Только пластиковое ведро в углу, но даже если им с размаху дать кому-то по башке — особого вреда не нанесешь.

Ничего не остается, кроме как скукожиться в дальнем от ведра углу, сжать вместе ладони и молиться, молиться, молиться. И нет, не за себя. Я почему-то совсем не боюсь, хотя и понимаю, что положение дел хуже некуда. Плохо. И плевать. Всю мою жизнь с четырнадцати лет у меня так было. Без просветов, и только с усугубляющейся темнотой вокруг. Мне не привыкать. Даже если окажется, что это все — конец, все равно бояться не получается. Пусть. Пусть будет конец.

Но Влад… Пусть окажется, что он выжил. Что мне не показалось тогда…

Должно же быть в этом мире хоть немножечко справедливости, или…

Рита, и давно ты оптимистка?

Но если не верить, что Влад выжил — то верить мне просто не во что.

И вот он — Серый. Рожа хмурая, недовольная, но в ней проступает четкое облегчение.

— Радуйся, цыпа, за тобой приехали.

— И чему тут радоваться?