Мой ненастоящий - Джина Шэй

Яр больше не отвечает, но улыбается настолько кровожадно, что по нему уже видно, насколько жестокую он планирует бойню. Мои вопросы снимаются как-то сами по себе.

— Дядюшка, кстати, пакует чемоданы, — чуть понижая тон голоса сообщает Яр, — они с отцом решили, что все-таки в Москве им с Владом будет тесновато. Тагир вроде как понимает нашу позицию, но до последнего был уверен, что наш отец встанет на его сторону и избавится от тебя, а не от Тимура.

— Спасибо еще раз, — я улыбаюсь немного нерешительно, — не ожидала такой поддержки.

— Ты теперь часть клана, — хмыкает Ярослав насмешливо, — привыкай.

Часть клана. Член семьи.

К таким вещам сложно привыкнуть, когда слишком долго была одна. Но все же…

Быть не одной хорошо. Сложно, но оно того стоит.

В клинике мы с Яром разделяемся — он штурмует кабинет лечащего врача, чтобы добиться разрешения на проход в палату, меня же ноги несут по привычному маршруту. К знакомой мне уже палате реанимации. К стеклянной стене, за которой… Никого нет… Пустая кушетка, санитарка вытирает пыль с подоконника…

Я даже оглядываюсь, чтобы убедиться, что ничего не перепутала. Вот она — реанимация номер пять, вон кулер, вон фикус, вон аквариум с пучеглазыми рыбами, я который день проношусь мимо него.

Что-то случилось? Куда черт побери умудрился пропасть мой муж?

— Его перевели в обычную палату, — догоняет меня бодрый голос Яра, идущего за мной, в теплой компании врача, — идем, Марго, он как раз недавно проснулся. И пройти к нему разрешили, но только на десять минут.

Ужасно мало, но что поделать. Мы не должны сейчас перегружать нашего больного. Он и так оправляется одновременно и от своего ранения, и от операции.

— Ну что, иди первая, — Яр останавливается у одной из дверей, — а я пока поспрашиваю на счет результатов биопсии. Должны же они наконец её закончить?

Я шагаю в палату едва ли не на цыпочках.

А точно ли он спит? Я не хочу тревожить его сон, не хочу нарушать ход его восстановления…

Нет. Не спит!

Влад сидит на постели, спиной к двери и задумчиво смотрит в огромное панорамное окно, выходящее в парк, разбитый вокруг клиники. Я вижу темный затылок, белую накладку из бинтов на области, где проводили операцию, и становится чуть сложнее дышать.

Так не хочется его беспокоить сейчас. Переутомлять хоть как-то…

Дверь за моей спиной вопиюще громко хлопает.

Влад поворачивается в мою сторону медленно, скользит по мне изучающим взглядом. Господи, господи, господи…

Я подхожу нерешительно, каждый шажок делая с такой осторожностью, будто не по полу иду, а по канату над пропастью.

— Привет, — сажусь на край его кровати, под тем же цепким, пристальным взглядом.

— Привет, — глухо звучит голос моего мужа, — а кто ты?

Если бы моя история была кинофильмом именно в эту секунду над моей головой громыхнул гром.

— Ты не помнишь меня? — мне кажется, что меня чем-то приложили по затылку. До черных мушек перед глазами.

— Ты приходила ко мне вчера, — задумчиво припоминает Влад после пары минут размышлений, — стояла за стеклом.

— И ты тоже подошел… — мои мысли рассыпаются как сухой песок. Я совершенно не представляю, что мне делать. Что можно говорить? Не будет ли для него слишком сильным ударом новость, что он женат?

— У тебя красивые глаза, — его пальцы касаются моего подбородка, — хотелось посмотреть в них поближе. Так кто ты, малышка? Ты навещаешь меня часто. Ты — моя сестра?

Я чувствую себя рыбой, выброшенной на песок. Примерно так же хватаю воздух ртом, не в силах выдавить даже слова. Столько начиталась о последствиях операции на мозг, но такого я не ожидала. Совершенно.

Так. Тише, тише, тише, Рита…

Все что тебе надо — понять, какие выходы есть из этой ситуации. О чем я могу говорить, на какие темы? Почему врач не предупредил меня об амнезии, или они еще о ней не в курсе?