Мой ненастоящий - Джина Шэй

Каждое слово — будто бьет в яблочко. Снова. Снова. Снова!

С каждой секундой я все сильнее подыхаю от желания задохнуться его силой до конца. И пусть это будет без церемоний, пусть это будет сильно, болезненно, лишь бы это был он. Он — уничтожающий мой страх на корню. Он — завоевавший меня стремительно и бесцеремонно. Он — мой любимый мужчина.

— Ты обещаешь? Что я никуда не денусь?

— О, да! — по губам моего мужа змеится самоуверенная улыбка. — Торжественно клянусь!

Лучших слов он мне сказать не мог.

Мы хватаем друг друга за все подряд, стремительно скатываясь от откровенного разговора к грязному грубому соитию. В какой-то момент я замечаю болезненность, проступающую в лице Влада и проворачиваю маневр с переменой мест слагаемых.

Да! Так лучше. И ему — его рана беспокоит его существенно меньше, и мне, потому что так… Так, пожалуй, откровеннее. Лично для меня. Как признание в том, что с этим мужчиной для меня границ просто нет.

«После» находит нас тяжело дышащими, измотанными до предела со сбитой, частично сорванной, частично — и порванной одеждой. Моя блузка висит на одной пуговице и липнет к влажной от пота коже. И снова надо идти в душ, но я все равно лежу рядом с мужем и никак не могу оторвать от него глаз. Будто мы ими срослись.

Он тянется ко мне пальцами, без спешки, будто боясь спугнуть. Я — прижимаюсь к его ладони и жмурюсь от удовольствия.

— Если хочешь знать, — Влад чуть улыбается, придвигаясь ближе ко мне, — я знал о твоем темном прошлом уже давно. Раскопал анкету с профиля на сайте эскорт-услуг. Потом — поймал твоего бывшего, и мы с ним… побеседовали. Мне было интересно. Ему… Навряд ли.

— Боже, — мои щеки начинают гореть от стыда, — и ты женился на мне… Зная?

— Цветочек, — Влад снисходительно покачивает головой, — если ты думаешь, что я принимаю подобные решения, не взвесив все за и против — ты еще наивнее, чем я о тебе думал. И это даже не плохо, должен же быть хоть один наивный человек в семье. Я долго смотрел на тебя. Наблюдал твои привычки. Размышлял на тему, готов ли я поступиться своей независимостью ради этого брака.

— Ты не был готов, — я припоминаю первые наши дни, — ты постоянно требовал, чтобы я помнила свое место. И прав ты мне отвел не больше чем чайнику.

— Ты ведь знаешь, в чем было дело, — тон Влада становится глуше, — в чем оно заключается и сейчас. Я схожу по тебе с ума. Не могу от тебя отказаться. И это самое эгоистичное, что я делаю, с учетом предстоящей мне операции. Я даже думаю, что, может, мне не стоит на неё идти. Пробуду с тобой столько, сколько смогу. Дам время нам хоть ненадолго. Позабочусь о том, чтобы после на тебя никто даже косо взглянуть не посмел.

— Нет, — я впиваюсь в его пальцы со всем отчаянием, — ты мне другое обещал! Влад!

— Обещал, да, — он признает это с сожалением и придвигается ко мне вплотную, склоняясь к волосам и щекоча мне щеку своим дыханием, — но у меня вероятность в тридцать процентов остаться парализованным овощем до конца жизни. Неужели тебе так хочется, чтобы наше с тобой время кончились быстро, Маргаритка?

— Да как ты смеешь! — я аж задыхаюсь от всколыхнувшегося негодования.

— Тридцать процентов — это много, Цветочек. Не говоря уже о том, что дрянь может оказаться злокачественной и тогда это все напрасно. Я могу даже не восстановиться после операции. Сдохну прямо там, в клинике. И у меня не будет даже нескольких месяцев с тобой.

— Сколько у меня было шансов на то, что ты выживешь после покушения?

— С учетом кевлара…