Мой ненастоящий - Джина Шэй

— Не помню за собой такого обязательства. Письменно я точно такого не подписывал.

Каждая секунда происходящего становится мне поперек горла. Я могу спокойно плевать на Тагира с его сыночком, я могу с условным безразличием относиться к выкрутасам отца. Но Яр… Единственный член моей семьи, с которым у меня действительно хорошие отношения.

Были раньше, по крайней мере.

У меня есть пределы. Установленные границы неприкосновенного, и сейчас я их осознанно нарушаю, на ходу охлаждая отношения с младшим братом. Просто потому что нет выбора.

Вот только Яр — даже не крепкий орешек. Он — чертов кракатук, о который сломают зубы все щелкунчики мира. И так легко от него было не избавиться даже в возрасте пяти лет, чего уж ждать теперь, когда он точно знает силу свой хватки.

Я делаю глубокий вдох, выдыхаю и отталкиваю Яра от себя. Бешенство уже ушло, постепенно разум топит спокойствие. Мне его в ближайшее время понадобится очень-очень много. Раз уж так вышло, что все теперь в курсе.

— Что? И все? А я уже настроился получить сдачу, — едко комментирует Яр, пока я заканчиваю со сборами — их хочется закончить как можно скорее. И свалить из этой чертовой клиники.

— Можешь подать на меня в суд, младшенький, — огрызаюсь я неохотно, — так и запиши в иске: старший брат не выписал мне нокаут. Требую моральной компенсации.

Диалога не получается. Я одеваюсь в тишине, чувствуя, что Яр молча пытается понять, как завязать разговор в нужном ключе. Вот только никакого разговора не будет. Ему сейчас не время и не место.

Я прекрасно знаю Яра.

Я знаю, что если озвучу ему ряд своих дел, которые обязательно должен закрыть до операции — он попытается мне помочь. Непременно. Этот придурок до сих пор считает себя мне должным. И пожалуй, хватит с него одной той игры с криминалом, после которой он неделю валялся в реанимации с тремя ножевыми. *

— Тебя наверняка уже потеряла твоя беременная жена, братец, — с нажимом произношу я, разворачиваясь к нему и опуская руки в карманы, — лучше бы тебе от неё не отлучаться. А ну как у неё роды начнутся без тебя?

— Ну точно, — Яр саркастично кривит губы, — я сейчас выброшу из головы твой идиотизм, поеду к Вике, и мы оба с ней сделаем вид, что ничего этого не было. И ты не болен. И не ложишься на операцию.

— Я и не ложусь, — я покачиваю подбородком, а затем разворачиваюсь к двери. Вот он — последний бастион, возведенный моим чертовым братцем. Прижимается спиной к двери, так сильно, будто действительно хочет лечь на моем пути костьми.

Красивая, и мне хочется уже наконец остановиться в двух шагах и не отрываться от неё. Кажется, одного взгляда в прохладные глубокие глаза мне достаточно, чтобы ломящая виски мигрень начала отступать. Вот только увы, Маргаритка, у меня нет в планах задерживаться в этой палате надолго. Даже твоей магии для этого недостаточно. Идти нужно. Времени и так мало. Каждая лишняя секунда на счету.

— Идем, — я ловлю её пальцы и стискиваю их в своей ладони, — поехали домой, Цветочек.

Она кажется такой боевой, такой ершистой, такой решительной. Она вцепляется в мои плечи, не сдвигаясь ни на шаг с моего пути.

— Нет, — лепечет это чудо своими искусанными губами, — мы никуда не поедем, пока ты не выслушаешь Ярослава.

Волшебно. Просто восхитительно!

Раньше между нами стоял её страх. Потом — её прошлое. Теперь — здравствуй, жалость!

Чувство, которое я меньше всего хочу вызывать у кого бы то ни было. У той, что стала моим помешательством — ни за что и никогда!

Вот только поздно.

Она уже меня жалеет.

Маргаритка

— Выслушай его, пожалуйста, прошу тебя, — я умоляю, отчаянно цепляясь за плечи мужа. У самой меня не найдется нужных слов. Я просто не понимаю, что такого я могу сказать. Но у его брата наверняка найдутся нужные слова. Я уверена!