Холодный мир - А. Риддл (2020)

Она попыталась откашляться, освободив рот от остатков рвоты.

– Да, – ответила она между вздохами. – Я в порядке.

– Думаешь, что-то не так было с едой? Бургеры оказались сырыми?

– Нет, думаю, с едой все было в порядке.

– Салат?

– Джеймс, я в порядке.

– Зови, если что-то понадобится.

Она оставалась в туалете до тех пор, пока не почувствовала, что снова может стоять. Затем она открыла ящик своего туалетного столика и достала домашний анализатор здоровья. Прижав его к пальцу, она взяла пробу крови и стала ждать, пока пройдут все тесты.

Когда на экране появились результаты, она сразу перемотала всю обычную биохимию крови и открыла раздел с возможными заболеваниями.

ПАТОГЕНОВ НЕ ОБНАРУЖЕНО

Эмма снова вернулась к стандартным тестам, но, судя по ним, холестерин и уровень лейкоцитов были в норме. Ее глаза расширились от удивления, когда она увидела последнюю строчку:

БЕРЕМЕННОСТЬ: ДА

От автора

Дорогой читатель!

Спасибо, что прочитал «Холодный мир». Это моя седьмая книга, писать которую, из-за событий в моей жизни, было сложнее всего.

Рассказы являются отражениями их создателей. Они являются окном в наши убеждения, страхи и то, что нас восхищает. И иногда они отражают то состояние, в каком они были написаны. Я создавал «Холодный мир» в то время, когда в моей жизни была зима – умирала моя мать. У нее нашли редкое заболевание легких (даже два, в общем-то: PVOD и PAH[16]). Ей было шестьдесят четыре. Мы узнали, что лечения от этих болезней не существует.

Единственным способом сохранить ей жизнь была двойная пересадка легких. Так что даже в своем ослабленном состоянии с малыми шансами на выживание она переехала, чтобы жить с Анной, Эмерсоном и мной, начала посещать предоперационную реабилитацию в Дурхэме несколько раз в неделю. Чтобы привести ее тело в подходящую для трансплантации норму, потребовалось очень много времени. После окончания периода реабилитации новой задачей стало попадание в список на трансплантацию. Естественно, что для этого отбирают пациентов в крайне тяжелом состоянии и лучшими шансами на выживание. Мы ждали неделями, потом месяцами, всегда будучи наготове, чтобы по первому же звонку везти ее в больницу. Дважды ее госпитализировали и дважды отменяли операцию. Все, что мы знали, – это то, что время уходит. Доктора в Дюке делали все возможное для того, чтобы сохранить ей жизнь, но ее тело уже не слушалось. Было такое чувство, что из человека, подарившего мне жизнь, уходит свет. Она была центром нашей семьи, вокруг которой, как планеты под воздействием гравитации, вращались все мы.

А затем, неожиданно, нам позвонили в два часа ночи. К десяти часам пересадка уже завершилась. Не передать словами, какая надежда у нас появилась. Как будто мы отошли от края глубокой пропасти. На протяжении двух дней после операции все было хорошо и анализы выглядели многообещающими. А затем судьба снова сделала крутой поворот. У матери обнаружили редкое осложнение (гипераммонемия), а затем сразу же второе (тромбоцитоз). В обоих случаях врачи сделали все, что могли, но этого было недостаточно. Она умерла через пять недель после трансплантации. Для меня, как и для персонажей «Холодного мира», как будто погасло солнце. Недели после этого были самыми темными в моей жизни. Я перестал писать и вообще что-либо делать.

Я чувствовал, что моя жизнь никогда больше не будет прежней. А может, и нет. Но в конце концов я снова начал работать. Закончив роман, я отредактировал его и снова начал ходить в офис или на ланч, в общем, заниматься всем тем, чем я занимался до этого. Иногда наступали моменты, когда жизнь бежала вперед и я забывал, что мамы больше нет. Я снимал на телефон свою двухлетнюю дочь и только потом вспоминал, что не смогу ей отправить фотографию, потому что по номеру, который высветился на экране, больше никто не ответит.