Выхода нет - Тэйлор Адамс (2019)

Более важный вопрос: насколько быстро он умеет выхватывать свой «сорок пятый» и стрелять?

Эшли начинал понимать.

– Значит, человек А – это я, да?

– Нас будет двое против одного, мы используем дверной проем как бутылочное горло…

– И я – человек А?

Дарби вложила камень в носке в руку Эшли и сомкнула его пальцы вокруг, один за другим.

– Ты же сильней меня, не так ли?

– Я… я надеялся, что ты будешь Рондой Раузи или кем-то вроде того[10].

– Я не такая.

– Тогда предполагаю, что я сильнее.

– Двое против одного, – повторила она, как мантру.

– Что, если мы убьем его?

– Мы собьем его на пол и вытрясем карманы. Захватим его пистолет и ключи от машины. Если он продолжит драться, то и мы тоже. Я была внутри фургона с ним вместе. Я знаю, с чем мы столкнулись, и я перережу ему горло сама, если придется…

Дарби остановилась, удивившись тому, что сказала. Удивившись, что она так и думала.

– Ты не ответила на мой вопрос, – сказал Эшли, подходя ближе. – И просто чтобы ты поняла, Дарбс, это – обвинение в нападении, если ты ошибаешься.

Дарби понимала – и она знала, что это не так. Она провела тридцать минут, лежа скорчившись в душном фургоне Ларса под индейским одеялом, слушая, как это плоскоглазое существо ест, пердит и хихикает над семилетней девочкой, удерживаемой в плену внутри собачьей клетки.

Дарби знала, что после всего случившегося она будет видеть эту злобную ухмылку в своих кошмарах: «Я согрел это для тебя, Птичка Джей». Но вот что касается Эшли – да, она понимала, почему он колеблется. Это всё обрушилось на него, словно камнепад. И всё за десять минут.

В ее другом кармане все еще был патрон. Плотно прижатый к бедру. Это был ее настоящий страх – пистолет Ларса. Он, безусловно, использует его, если они не собьют его с ног быстро. Даже если ему удастся сделать только неприцельный выстрел или два, здесь были непричастные свидетели – Эд и Сэнди, – надо учитывать это. Дарби никогда раньше не приходилось драться, поэтому она не была точно уверена, чего ожидать. Но она знала, что фильмы – врут.

– Если сможешь, – добавила она, – старайся держать один глаз закрытым.

– Зачем?

– Мы будем сражаться с ним снаружи, возможно, в темноте. И если ты закроешь один глаз сейчас, пока мы находимся в помещении на свету, у тебя будет глаз с небольшим ночным зрением. Имеет смысл?

Эшли кивнул нерешительно.

– И… ты говорил, у тебя астма?

– Легкая одышка. Она у меня с самого детства.

– Ну когда я была маленькой, – сказала Дарби, – у меня были панические атаки. По-настоящему плохо то, что они приводили к гипервентиляции легких и обмороку. Я лежала на полу в позе эмбриона, задыхаясь от своих собственных легких, а моя мама всегда держала меня и говорила: «Вдохнуть. Досчитать до пяти. Выдохнуть». И это всегда срабатывало.

– Вдохнуть. Досчитать до пяти. Выдохнуть?

– Ага.

– То есть, другими словами, дышать? Это очень остроумно.

– Эшли, я пытаюсь помочь.

– Извини. – Он глянул на дверь. – Я просто… у меня просто имеются с этим проблемы.

– Ты тоже его видел.

– Я видел заурядного чудака. – Эшли вздохнул. – А теперь мы говорим о том, чтобы выбить из него всё дерьмо.

– Прости, – сказала Дарби, касаясь его запястья. – Мне так жаль втягивать тебя во всё это. Но я втянута тоже. И я не смогу спасти ее одна.

– Я знаю. Я помогу.

– Если мы не сделаем что-то прямо сейчас, Ларс может сорваться и напасть на нас первым. Каждую секунду, которую мы медлим и ждем здесь, мы дарим ему для принятия решения, что делать с нами дальше. Если тебе так легче – перестань думать о жизни гипотетической маленькой девочки, которую ты никогда не видел. Думай о своей…

– Я сказал, что сделаю это, – ответил он, и лампы моргнули позади него.

– Спасибо.

– Не благодари меня пока.

– Я серьезно, Эшли. Спасибо тебе.