Выхода нет - Тэйлор Адамс (2019)

– Мой страх – это… ну я не знаю на самом деле, как это выразить в словах. Но, думаю, я сейчас смогу.

Еще один порыв ветра, и лампы моргнули над головой. Комната угрожала погрузиться во тьму.

Ларс смотрелся, будто тень.

Эшли облизал пересохшие губы:

– Давайте… э-э, давайте тогда послушаем это.

– Хорошо. – Эд тяжело вздохнул. – Итак… вот некая трудно заработанная мудрость для вас, ребятки. Вы хотите узнать секрет того, что разрушает вашу жизнь? Это не одно большое черно-белое решение, неправильный выбор, сделанный вами когда-то. Это десятки маленьких, которые вы делаете каждый день. Это самооправдания в основном, в моем случае. Оправдания – это яд. Когда я был ветеринаром, у меня были все сорта прекрасных оправданий на каждый случай, ну например: «Это минутка отдыха, я заслужил это». Или: «Никто не сможет осудить меня за эту рюмку, ведь я только что оперировал золотистого ретривера, вбежавшего сегодня в изгородь из колючей проволоки, с глазным яблоком, повисшим на маленькой струнке». Видите? Ужасно. Это как обманывать самого себя. А потом однажды я был у Джен – ну, я имею в виду, у сестры моей жены – несколько лет назад, на большом свадебном приеме моей крестной дочери. Вино, домашнее пиво. Я принес шампанское. Но еще я принес бутылку канадского виски только для себя и спрятал ее у них в ванной, внутри туалетного бачка.

– Зачем?

– Потому что я не хотел, чтобы кто-то видел, как много я пью.

Молчание.

Дарби поняла, что его барабанная дробь по столу прекратилась.

Эшли кивнул сочувственно:

– Моя мама тоже боролась с этим.

– Но… – Эд потрепал Сэнди по плечу. – Что ж, спасибо Господу за мою кузину Сэнди, которая здесь, потому что она позвонила мне вчера в два часа и сказала, что собирается отвезти мою задницу в Денвер встречать Рождество всей семьей. И никаких извинений!

Сэнди хлюпнула носом:

– Мы скучали по тебе, Эдди.

– Итак, м-да. – Он выпрямился. – Отвечаю на вопрос «Круга времени». Мой самый большой страх – это Рождество в Авроре. Я боюсь, что моя жена и сыновья будут там у Джека завтрашним вечером. И еще больше я боюсь, что их там не будет.

Долгое время никто ничего не говорил.

Эшли сглотнул. Некоторый румянец вернулся на его щеки.

– О, спасибо, Эд.

– Нет проблем.

– Это было нелегко сказать.

– Не-а, не было.

– Бросили пить на какое-то время?

– Нет, – ответил Эд. – Я выпил сегодня утром.

Молчание.

– Это, э-э… – Эшли замялся. – Это не круто.

– Давай расскажи мне об этом, кэп.

Вновь повисла тишина, и лампы опять замигали, а пять человек, из них трое со скрытым оружием, дышали одним воздухом в этой маленькой комнате.

– Оправдания – это яд, – повторил Эд. – Делать правильные вещи трудно. Отговорить себя от этого легко. В этом есть какой-то смысл?

– Да, – сказал Эшли. – Больше, чем вам кажется. – Он целеустремленно взглянул на Дарби и поднес кулак ко рту.

И кашлянул. Один раз.

Капкан взведен. Дарби шла, чувствуя, как волоски встают дыбом на ее коже. Она посмотрела Ларсу в глаза, когда продвигалась к двери – он выглянул из-за буклета и наблюдал за ее проходом, поворачивая свою тощую шею вслед за ней, – а потом Дарби открыла дверь.

Порыв морозного воздуха. Режущий ветер. Снежный песок, припорошивший ей глаза.

Дарби шагнула наружу с напрягшимися плечами. С ножом, сжатым в повернутом внутрь кулаке.

Следуй за мной, Грызун.

Давай покончим с этим.

23:55

Ларс не пошел за ней.

Дверь закрылась. Она сделала несколько шатких шагов снаружи, ее «Конверсы» проваливались в свежий снег, ее сердце колотилось о ребра. Она была уверена, что Ларс последует за ней. Он должен был оказаться прямо позади нее, будто тень, сутулый скелет, заполняющий дверной проем, спиной к комнате, чтобы Эшли мог ударить…

Его не было.