В темном-темном лесу - Рут Уэйр (2016)

– Вот это ты хорошо сделала, – похвалила я Нину, залезая под одеяло. – В смысле, Тома по-звала.

– Тоже мне, дело, – фыркнула Нина. – Мне просто его жалко стало. И вообще, у него явно хороший хук справа, так что сосед был бы полезный. Хочешь свет оставить?

– Не надо. Главное, дверь теперь заперта.

– Ну да. – Она выключила ночник и посмотрела на экран телефона. – Третий час, кошмар… И сети по-прежнему нет. А у тебя не ловит?

Я протянула руку к тумбочке.

Телефона не было.

– Не могу найти. Погоди, ночник включу.

Я стала искать со светом – на полу, под кроватью, под тумбочкой, в сумке.

Телефона не было. Лишь валялся отсоединенный провод зарядного устройства. Я попыталась вспомнить, когда в последний раз брала его в руки. В машине? Нет, я его за обедом доставала. А потом не помню. Без связи как-то смысла не было то и дело за него хвататься… Вроде бы я ставила на зарядку перед ужином, но вполне возможно, это было не сегодня, а вчера. Похоже, все-таки в машине выро-нила.

– Нету, – заключила я. – В машине остался.

– Ну и ладно. – Нина зевнула. – Главное, завтра его тут не забудь.

– Ага. Спокойной ночи.

– И тебе.

Она заворочалась, устраиваясь поудобнее. Я закрыла глаза и стала пытаться уснуть.

Что произошло дальше?

Господи… Что произошло дальше? Я не уверена, что…

Я полулежу на больничной койке, пытаясь выстроить спутанные воспоминания в верном порядке, и тут дверь палаты снова распахивается. Сестра вкатывает перед собой тележку с подносом.

– Сейчас доктор посмотрит на твои анализы, и, скорее всего, потом тебе разрешат помыться. А пока надо позавтракать.

– Слушайте… – Я пытаюсь приподняться на подушках. – Слушайте, полиция там, за дверью… Они ко мне?

Сестра неловко отводит глаза и начинает сосредоточенно водружать на столик еду: картонную тарелочку с воздушным рисом, стакан молока и мандарин.

– Они ведут расследование несчастного случая, – наконец говорит она. – Наверняка с тобой захотят поговорить, но для этого им нужно разрешение лечащего врача. Я им так и сказала: не позволю врываться в палату среди ночи. Нечего, пусть ждут.

– Я слышала… – В горле у меня что-то скребется, то ли плач, то ли крик. – Они говорили, что кто-то погиб…

– Вот ведь! – Медсестра сердито хлопает ящиком. – Ну что они творят! Тебе нельзя волноваться, с твоей бедной головой!

– Так это правда? Кто-то погиб?

– Я не имею права обсуждать других пациентов.

– Это правда?!

– Я очень прошу тебя успокоиться. После такой травмы головы волнение противопоказано.

Она разводит руками, ничего не собираясь мне объяснять. Мне уже хочется завопить от этого дежурного жеста.

– Как я могу не волноваться?! Кто-то из моих друзей погиб, и я даже не знаю кто! Вы можете имя назвать? Почему я этого не помню! Почему я не помню, что было перед аварией?

– Так часто бывает после черепно-мозговой травмы. – Ее голос звучит очень мягко, так говорят с детьми и умалишенными. – Это связано с тем, как мозг переводит информацию из краткосрочной в долгосрочную память. Если что-то прерывает процесс, часть информации может потеряться.

Господи, я должна вспомнить! Я должна вспомнить, потому что кто-то погиб, под дверью моей палаты сидят полицейские, скоро они придут ко мне задавать вопросы, а я не знаю, что им отвечать, о чем меня вообще спрашивают!

Я помню, как бегу, бегу через лес, и на мне кровь – на руках, на лице, на одежде…

– Пожалуйста… – Голос срывается, в нем столько униженной мольбы, что я ненавижу себя за это. – Пожалуйста, скажите мне, что произошло? Что с моими друзьями? Откуда на мне столько крови? Я ведь не так сильно голову разбила, почему я вся в крови?!