Жизнь, по слухам, одна! - Татьяна Устинова (2008)

– Эльзочка, девочка, скажи мне, у тебя нет на примете хорошего врача? Ну, просто врача! Ну, чтобы за деньги мог приехать и посмотреть, у моей подруги проблемы, и она, бедняжка, совсем растерялась!..

Тут уж совсем растерялся бедняжка Владик Щербатов.

У какой такой подруги?! Только что звонила, если не ошибаюсь, мамаша, выходит, у ее мамаши проблемы-то?! Или крокодилица в полном соответствии с зоологическими законами скрывает, что у нее есть мать, чтобы все думали, будто она когда-то вылупилась из яйца?!

Глупости какие-то.

А Хелен все продолжала петь про подругу, называла костюмершу «Эльзочкой» и «девочкой», клялась «отблагодарить» – и ничего не добилась. Видно, «Эльзочке, девочке» было не до директрисиных подруг, потому что она обещала подумать и позвонить, «если что-нибудь надумает». По крайней мере, так Владик понял из того, что говорилось с этой стороны трубки.

– Только обязательно позвони, Эльзочка, – убитым голосом попросила директриса. – Обязательно!

В следующие десять минут она позвонила пресс-секретарю Никаса, субтильному существу неопределенного пола по имени Бося, затем еще какому-то Николаю, потом кому-то из свиты певца по кличке Вафельти, потом «начинающей» звезде по имени Семен, хотя «начинающая» была девочкой, а не мальчиком. «Молодая исполнительница Семен» – так ее объявляли в концертах.

Облака сахарной ваты заполонили весь салон лимузина и по пышности и кучерявости уже во много раз превосходили облака отработанной солярки, испускаемые фурой, за которой тащился Владик.

Хелен умоляла, подлизывалась, говорила комплименты, рассыпалась в похвалах, неизменно заканчивая свои речи просьбой «посодействовать насчет врача».

И, видно, без толку.

Владик плелся уже где-то в районе Триумфальной арки, когда Хелен, извергнув последние клочки сахарной ваты, в изнеможении закрыла глаза и взялась руками за щеки.

Это ее движение – когда она взялась за щеки – Владик увидел в зеркале. Какое-то смутное воспоминание, связанное именно с этим движением, вдруг всплыло у него в сознании, как нечто темное всплывает со дна илистого водоема, поболталось у поверхности и погрузилось обратно. Владик не успел ни перехватить, ни рассмотреть его.

Если бы она не взялась руками за щеки, он ни за что не спросил бы. Еще не хватало ее жалеть!.. Но она взялась за щеки – как самая обыкновенная расстроенная женщина.

– У вас что-то случилось?

От расстройства Хелен и заговорила как самая обыкновенная женщина:

– Срочно нужен врач. Прямо сейчас. В Москве. А я здесь, и ничего, ничего не могу сделать!.. – Она потерла щеки и посмотрела на свои ладони, будто впервые их увидела.

Владик, пошарив рукой, вытащил из ниши под приемником свой мобильный телефон.

– А какой именно врач нужен, Елена Николавна?

– Детский, – выпалила Хелен, и Владик Щербатов от неожиданности чуть было не въехал в задний бампер фуры, решившей притормозить на светофоре. – Мама говорит, ему совсем плохо, а врач со «Скорой» заявляет – это у него аппендицит, или, может, отравился, или зубы! Какие там зубы?! Давайте, говорит, его в больницу положим, а чего там с ним будут делать, в нашей больнице?! Аппендицит вырезать или зубы лечить?! Вот она и растерялась, мама-то!.. А у него уже сорок и восемь! Или даже девять!.. Нужен детский врач, понимаете?! Господи, что мне делать?! Может, в Москву улететь? Они же часто летают, эти самолеты, вы не знаете?

– Да кто ж вас в Москву отпустит, Елена Николавна?! Концерт завтра, куда вы полетите?!

Трубка гудела ему в ухо, но никто не отвечал. Владик скосил глаза на часы. Скорее всего и не ответит. Утро, самое рабочее время!..

– Нет, мне все равно нужно в Москву. Вы можете здесь развернуться?

– Да, – сказал в трубке нетерпеливый низкий голос. – Да, я слушаю.

Заслышав этот голос, Владик Щербатов широко улыбнулся, сам не зная чему, и сказал быстро: