Я, честно говоря, растерялась от такой постановки вопроса. Вообще-то меня вполне устраивало общаться с Идолбаевым только в пределах академии и при свидетелях, так сказать. По крайней мере, мне казалось это намного более разумным и безопасным, чем наедине. Но абсолютно ясно было, что если мне так уж хочется узнать про него побольше, то придется делать это на его условиях. Тем более, что в целом он был прав — здесь толком пообщаться не удавалось. Но куда он собирается меня повести? Он же знает, что всякие клубы и дискотеки — не для меня. Вот сейчас и выясним:

— А куда мы пойдем?

— А куда ты хочешь? — вопросом на вопрос ответил он и выжидательно уставился на меня.

— Ну, я даже не знаю… Во всяком случае, точно не в клуб и не на дискотеку. Может, погуляем по городу? — с сомнением предложила я.

— Нет — покачал головой парень — Сейчас уже довольно холодно гулять и мне не хочется, чтобы ты замерзла и простыла. Давай лучше посидим в каком-нибудь кафе. Я знаю одно хорошее место: там уютно и тепло, нам там точно никто мешать не будет. — уговаривал меня Адам, пытливо разглядывая мое лицо.

А мне почему-то стало совсем уж не по себе. Это что, он приглашает меня на свидание, что ли? Вон как в глаза заглядывает, проверяя испугалась я или нет. И что теперь ему ответить? Отказаться? Так ведь сама же хотела с ним поговорить и теперь отвергать его предложение будет в крайней степени невежливо. Наверно, Идолбаев без труда прочел колебания на моем лице и, попытавшись склонить чашу весов на свою сторону, обаятельно улыбнулся:

— Не беспокойся, это будет чисто дружеская встреча. Мы просто поговорим. К тому же, я угощаю.

Я сразу успокоилась и улыбнулась в ответ:

— Хорошо, тогда я согласна. Но только давай перенесем нашу встречу на субботу, ладно? Мне так будет удобнее договориться с родными, чтобы меня отпустили.

Адам явно удивился:

— Ты что спрашиваешь у них разрешения? Я думал, ты взрослая и сама решаешь, когда тебе надо с кем-то куда-то пойти…

— Так и есть. Но в нашей семье у каждого есть свои обязательства перед другими. Мы не можем себе позволить не выполнять свои обязанности и делать то, что нам вздумается, никак не согласовывая свои планы с остальными членами семьи. В субботу практически у всех выходной, так что если заранее предупредить, что после академии я задержусь — думаю, меня отпустят без вопросов.

Это была чистая правда. А все потому, что моя младшая сестра была инвалидом первой группы. Она родилась с врожденными отклонениями от нормы и нарушением функций мозга. Развитие ее протекало очень замедленно, и хотя ей исполнилось уже шесть лет — она не умела ни ходить, ни разговаривать, ни питаться, ни делать остальные, самые элементарные вещи самостоятельно. Мама работала на трех работах на полставки, чтобы нас содержать.

Папа и мама разошлись еще до Надиного рождения и, как ни странно, сохранили хорошие отношения, просто больше не жили вместе. О причинах развода я не расспрашивала, все-таки взрослые люди — раз так решили, значит было нужно. Папа нам помогал и в гости иногда заглядывал со своей новой супругой. Поначалу все чувствовали себя как-то скованно, попивая чай за одним столом, но вскоре привыкли. Еще с нами вместе жили мамины родители, которые хоть и были на пенсии, но тоже работали, чтобы помогать маме в материальном плане.

Естественно, что при таком раскладе, все подстраивались друг под друга, чтобы дома все время кто-то оставался с Надей. Из всех членов семьи кроме сестры не работала только я, но я училась, поскольку остальные настояли на том, чтобы я получила хорошее образование и «достойно устроилась в жизни». Однако почти все свободное от учебы время я проводила дома, помогая маме с Надей. И это отчасти объясняло почему я так мало общаюсь со сверстниками: я не могла гулять и развлекаться как остальные студенты и чувствовала себя слишком взрослой по сравнению с ними.