Голос сердца - Юлия Богатырёва (2018)

В субботу я видел, как после учебы она куда-то пошла с Горчеевым. Меня это ужасно взбесило, но что я мог сделать? Я ведь обещал оставить ее в покое и обязан был выполнить свое обещание. Так что у меня не было никакого права вмешиваться в ее личную жизнь и я даже не мог спросить куда они идут. Мне очень хотелось незаметно проследить за ними и все выяснить, но я не мог себе этого позволить, так как опаздывал на тренировку, а прогуливать ее было никак нельзя. Тренер до сих пор недовольно поглядывал на меня из-за прошлой моей выходки, и давать ему повод выгнать меня из секции я не собирался. Только благодаря боксу я еще каким-то чудом держал себя в руках и не сорвался на первом встречном. Я старался выместить на грушах всю накопившуюся злость на себя (за свою беспомощность), на Ольгу (за ее безразличие), на бывших друзей (за их кретинизм и идиотизм) и на весь несправедливый мир в целом. После тренировок я чувствовал себя выжатым лимоном, но мне хоть немного становилось легче. К сожалению, ненадолго.

Не знаю, сколько я еще смогу выдержать в таком режиме. Понятия не имею, сколько мне потребуется времени, чтобы отвыкнуть от Соколовой. Да и случится ли это когда-нибудь вообще? Ответ на этот риторический вопрос был мне неизвестен.

Ольга

Неделя после разговора с Идолбаевым прошла для меня как-то странно. С одной стороны, я наконец-то вздохнула с облегчением — все чеченцы от меня отстали, и шестое чувство подсказывало, что больше никакой опасности мне не угрожает. Но с другой стороны, я почувствовала себя в полной изоляции. Казалось бы: живи да радуйся, ведь в общем-то я этого и добивалась… Но нет, без Адама мне было как-то дискомфортно и одиноко. Не знаю как так получилось, но за эти полтора месяца я успела настолько к нему привыкнуть, что сейчас мне постоянно чего-то не хватало. Даже любимые книги мне не помогали так, как раньше. Одно радовало: синяк на лице полностью прошел, и нога почти совсем зажила — я отлично потренировалась на себе в целительских практиках. Так что из последствий общения с лицами чеченской национальности остался только моральный ущерб.

Одиночество окружало меня со всех сторон. Мало того, что с Идолбаевым я больше не общалась, так еще и одногруппницы как-то незаметно исключили меня из круга своего общения, видимо потому, что я слишком мало уделяла им внимания, предпочитая общаться с чеченскими парнями. Так что я понятия не имела как теперь восстанавливать с ними отношения.

Да что там подруги, даже любители списать на контрольной или зачете теперь ко мне не подсаживались! Причина такого игнорирования оставалась для меня загадкой. Единственное, что я могла предположить — одногруппники не хотели связываться с Идолбаевым в случае если вдруг он решит снова ко мне подсесть, ведь им неоткуда было знать, что вероятность такого события теперь близка к нулю.

В целом, как ни крути и мне и Адаму тяжело далось это расставание. Я старалась не обращать на него внимания и не смотреть лишний раз в его сторону, чтобы зря его не обнадеживать, но это не означает, что я совсем перестала его замечать. Наоборот, моя чувствительность обострилась до предела, и я могла ни разу не взглянув на него за весь день, точно сказать сколько раз и с каким настроением он посмотрел на меня. Настроение у него в основном было грустное и подавленное, хотя внешне это почти не проявлялось. А может мне это только кажется? Может это у меня грустное настроение, и я невольно проецирую его на Адама, выдавая желаемое за действительное? Я совсем в себе запуталась.