Дорога соли - Джейн Джонсон (2012)

— Они сделаны в разных регионах. Маленький принадлежит нашим мавританским предкам, а этот, думаю, сделан где-то на юге, хотя по происхождению явно туарегский. Откуда он у вас?

— Это… подарок.

— Дорогой подарок. Очень хороший талисман. Что вы о нем знаете?

— Кажется, его нашли в пустыне, неподалеку от одного могильника. — Я не стала вдаваться в подробности и никак не могла вспомнить, как звали особу, упомянутую в археологическом документе. — Там была похоронена женщина, имя которой означало «Та, что владеет шатрами» или что-то в этом роде.

— Уж не Тин-Хинан ли вы имеете в виду? — Таиб так и вздрогнул.

Да-да, я вспомнила. Именно это имя было в бумагах отца.

— Да, — ответила я. — Так оно и есть. Но вполне возможно, что амулет не имеет к ней никакого отношения.

Таиб снова принялся внимательно разглядывать мою вещицу, потом покачал головой и пробормотал совсем тихо, словно про себя:

— Он не может быть таким древним. Наверное, просто совпадение. А вы не позволите купить его у вас?

Это что, такой закон вежливости? Я должна подарить этому семейству свой амулет за то, что они спасли меня? Я вдруг без всякой причины разозлилась. Они притащили меня к этой старой ведьме с ее вонючей мазью и приемами деревенской знахарки и требуют мой амулет? Он принадлежит мне, и я с ним ни за что не расстанусь.

— Он не продается, — зажав его в руке, заявила я.

— Даже если мы не сумеем доказать его происхождение, за него можно выручить хорошие деньги. Понимаете? — пожал плечами Таиб. — В Париже. За такими артефактами охотятся многие коллекционеры. Это работа настоящего инедена, а не современная копия из никеля.

— Странно! Откуда вы так много про это все знаете? — Я недоверчиво посмотрела на него.

— Вы имеете в виду, слишком много для бедного, отсталого бербера? — Он коротко и резко рассмеялся. — По правде говоря, я здесь в гостях, приехал повидаться с сестрой Хасной. — Таиб кивнул в сторону девушки, и она улыбнулась в ответ. — С наной и другими родственниками. Вообще-то я торгую североафриканскими древностями, большей частью в Париже.

Я вдруг догадалась, кто он такой. Господи, какая же я дура! Это ведь тот самый родственник хозяина ресторана, о котором тот упоминал.

— А-а, — протянула я. — Значит, вы — тот самый Таиб.

Когда ему стало ясно, что я не собираюсь объяснять, что значит мое странное замечание, он продолжил:

— Можно посмотреть его поближе? Это по-настоящему интересный экземпляр.

Я неохотно протянула амулет, но, как только это сделала, мне показалось, что внутри него что-то сдвинулось. Я перевернула его и стала внимательно разглядывать.

— Кажется, он сломался. Должно быть, когда я сорвалась.

Внезапно тошнота снова подступила к горлу. Этот амулет спас мне жизнь — и вот, пожалуйста, сломался.

Таиб вытянул шею.

— Нет, не сломался, смотрите.

Центральная шишечка была не на месте. При ударе во время падения она сдвинулась в сторону. Под ней скрывалась потайная ниша. Про свою травму я уже позабыла!.. Внутри ниши приютилась крохотная трубочка, похоже, из бумаги, может, из пергамента или даже папируса… На чем там еще писали древние люди? Дрожащими пальцами я попыталась выковырять ее оттуда, но, видно, она пролежала там очень долго и никак не хотела выковыриваться.

— Попробуйте вы. — Я протянула амулет Таибу, но Лалла Фатма положила руку ему на плечо, что-то очень громко и быстро сказала, и он в испуге оцепенел.

— Нана очень суеверна. Она говорит, что мертвых лучше всего не беспокоить.

— Мертвых?

— Это такая поговорка. Не надо ворошить прошлое. Она боится, что там какое-то недоброе заклинание или, еще хуже, проклятие, и не хочет, чтоб оно перешло на всю семью.